Второй из тех, кто вступил в спор с Иовом, пытаясь опроверг-
нуть его взгляды и доказать, что он грешен и недостоин вопро-
шать Бога, — это Вилдад Савхеянин, по-древнееврейски בלדד השחי
‹Бильда́д г̃а-Шухи́›. «Шуах» — это племя в Аравии (Быт. 25, 2),
которое упоминается также в древних хрониках Ближнего Восто-
ка. Но это название имеет и символический смысл: глагол שוח
‹шу́ах›, от которого оно образовано, означает «опускаться», «на-
гибаться», а также «смиряться [перед Богом]». То есть человек,
носящий прозвище Шухи́, проповедует смирение и кротость, пол-
ное приятие Божьих заповедей и осуждает всякий мятеж, всякое
восстание против них. А имя его, בלדד ‹Бильда́д›, образовано из
двух семитских (древнеарамейских) корней.

Первый корень соответствует одному из имен высшего божест-
ва: «Бэл» (в Синодальном переводе «Вил» — см. Ис. 46, 1; Иер.
50, 2). Оно получается как сокращение от «Баа́ль». Именем же
«Бааль», означающим «Господин», «Владыка», иногда называется
Сам Всевышний. Например, Он традиционно именуется в иудаиз-
ме בעל הרחמים ‹Баа́ль г̃а-рахами́м› — «Обладатель милости». Зна-
чит, «Биль» — это «Владыка», «Господь».

Второй корень, דד ‹дад› (или ‹дод›), означает «возлюбленный».

Таким образом, «Вилдад» — это «возлюбленный Владыкой»,
или: «Владыка любит», «Господь [проявляет] любовь». Исследуя
глубокое философское учение, которое провозглашается Вилдадом,
мы поймем, почему он носит такое имя и как оно связано с его
мировоззрением.

Речи Вилдада изложены в 8, 18 и 25-й главах Книги Иова. Са-
мое первое утверждение, с которым выступает Вилдад, опровергая
«мятежные», «исполненные бунта и дерзости», с точки зрения
                            

    – 78 –    
                                                                                                               


всех друзей Иова, речи страдальца, состоит в том, что Бог спра-
ведлив (собственно, с того же начинает и Елифаз):

Неужели Бог извращает суд и Вседержитель превращает правду? (Иов. 8, 3)

Справедливость Божественного суда — настолько общее место,
неоспоримое положение всех религиозных учений, что говорится
здесь о нем как о чем-то само собой разумеющемся: мол, неужели
ты, Иов, станешь утверждать нечто иное? Бог праведен, Он возда-
ет человеку по его делам. Вилдад подчеркивает и личную ответст-
венность каждого перед Божьим судом. Например, у Иова погиб-
ли все сыновья и дочери, но многими это воспринималось как
воздаяние за вину их отца, как самая тяжкая кара, обрушившая-
ся на самого Иова за его якобы нечестие. Подобную точку зрения
Вилдад опровергает; в отличие от Елифаза, который многократно
подчеркивал, что дети погибают у нечестивых, Вилдад говорит
следующее:
    

Если сыновья твои согрешили пред Ним, то Он и предал их в руку беззакония их.
     Если же ты взыщешь Бога и помолишься Вседержителю,
     И если ты чист и прав, то Он ныне же встанет над тобою и умиротворит жилище правды твоей. (Иов. 8, 4–6)

Значит, с точки зрения Вилдада, сыновья умерли за то, что са-
ми они согрешили, а не за грех Иова; и пусть, мол, Иов не дума-
ет, что за его беззакония погибли дети, пусть не берет на себя из-
лишней ответственности, не возлагает на себя невыносимой вины.
«…Сыновья… согрешили…» и «…Он… предал их в руку беззакония
их» — таким образом, само беззаконие становится сетью, из кото-
рой виновный уже не может выпутаться. То есть если пути чело-
века направляются к нечестию, то на этих путях человек и пада-
ет, и погибает от собственных своих дел. В другом месте речей
Вилдада сходная мысль выражена иначе:

Да, свет у беззаконного потухнет, и не останется искры от огня его. (Иов. 18, 5)

— т. е. «свет», с помощью которого человек видит путь своей жиз-
ни (будь то свет рационального познания или интуиции), у безза-
конного потухает: он начинает блуждать во тьме, оказывается
в ловушках и тенетах, захватывается сетью собственных грехов
                            

    – 79 –    
                                                                                                               


и таким образом погибает. В то же время человек, следующий ис-
тине, верный правде, видит над своими путями свет и во свете хо-
дит. Еще более ясно это высказано далее:

Сократятся шаги могущества его, и низложит его собственный замысел его… (Иов. 18, 7),

— так говорит Вилдад о нечестивом. То есть «собственный замы-
сел» грешника, осуществив который, он надеялся возрасти, стать
более славным и могущественным, — этот самый замысел оказыва-
ется причиной гибели. Бог готовит падение грешнику на его же
путях, и орудием для такого крушения избирает его собственные
замыслы. Вспомним, что в Священном Писании подобные сюжеты
встречаются неоднократно. Яркий пример тому — история Амана
в Книге Есфирь, который замышляет погубить всех иудеев в пер-
сидском царстве, а в результате, сам того не сознавая, каждым
своим шагом, каждым своим делом готовит себе гибель. Итак, не-
честивого губят собственные замыслы…

Вилдад утверждает, что грехи ведут к смерти того, кто их за-
мышляет и творит. Но в чем же заключается сама сущность гре-
ха? Главный грех, по Вилдаду, — это забвение Всевышнего, отказ
от Богопознания. «Познание» означает в данном случае «едине-
ние»: библейский глагол «познавать», ידע ‹йада́› (родственный
санскритскому «ве́да», древнерусскому «ве́дати»), указывает на
тесное внутреннее единение познающего и познаваемого. По отно-
шению к Богу и человеку этот глагол означает следование челове-
ческой воли воле Создателя. Итак, отказ «познавать» Бога, отказ
осуществлять действие по глаголу ידע ‹йада́› по отношению ко
Всевышнему — это отказ от следования Его воле, нежелание шест-
вовать Его путями. О забвении Бога у Вилдада говорится:

Таковы пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет… (Иов. 8, 13)

И вновь о том, что сущность всякого греха есть нежелание по-
знать Бога, говорится в другом месте:

Таковы жилища беззаконного, и таково место того, кто не знает Бога. (Иов. 18, 21)

— точнее, «не познавшего Бога»: לא־ידע אל ‹ло-йада́ Эль›. При не-
достаточно вдумчивом чтении этого стиха может показаться, что
вина человека в том, что он просто «не знает»; но как следует из
                            

    – 80 –    
                                                                                                               


всего Писания, с незнающего взыскивается гораздо меньше, чем
с познавшего. В Евангелии как бы суммируется всё, что сказано
на данную тему в Ветхом Завете:

Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много;
     А который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше… (Лук. 12, 47–48)

Значит, под караемым беззаконником, который «не знал» Бога,
понимается не хотящий Его познать, не желающий углубляться
в истину и действовать в соответствии с ней. Но в чем же истина
заключается, каким образом она проявляется на земле и как
можно познать Бога?

Истина, по учению Вилдада, заключена только и исключитель-
но в традиции, в предании. Главное, а возможно, и единственное
средство познания Бога — это традиция, поэтому следование ей —
порука благословения свыше на всех путях. Вот как излагает свое
учение «философ-традиционалист» Вилдад:

Ибо спроси у прежних родов и вникни в наблюдения отцов их;
     А мы — вчерашние и ничего не знаем, потому что наши дни на земле тень.
     Вот, они научат тебя, скажут тебе и от сердца своего произнесут слова… (Иов. 8, 8–10)

Об истине, о правильном пути нужно спросить у прежние ро-
дов, у давних поколений — и «они научат тебя». В Синодальном
переводе здесь стоит множественное число («у прежних родов»);
в оригинале — единственное число: דר רישון ‹дор ришо́н› — бук-
вально «первое поколение». Что же такое «первый род», или
«первое поколение»? Это поколение детей Адама и Евы, потому
что Адам и Ева сами не являются «поколением», так как они со-
творены Богом; а вот родившиеся у них дети представляют собой
уже первое поколение. И буквально стих 8 переводится с оригина-
ла так: «Ибо спроси у первого поколения и уразумей увиденное
отцами их…» Таким образом, речь идет, в собирательном смысле,
о самых первых жителях земли — поколениях, непосредственно
следующих за Адамом.

Следовательно, истина на земле, по Вилдаду Савхеянину, пере-
дается преемственно от Адама и его детей — и до настоящего вре-
мени. Никакого небесного, нового или вновь открывающегося ис-
точника познания этот философ не признает, он почитает только
                            

    – 81 –    
                                                                                                               


традицию. Здесь мы должны подчеркнуть, что согласно древней-
шему библейскому воззрению сами Адам и Ева пережили некое
духовное помрачение и, будучи изгнаны за грехопадение из Едем-
ского сада, не могли донести до своих потомков предание, даро-
ванное им в раю, в совершенно чистом виде: оно уже было отчас-
ти затемнено самим их состоянием. Но Вилдад о грехопадении не
вспоминает, для него оно как бы не существует. И тем более от-
сутствует в его мировоззрении то положение, которое развивает
Елифаз: о том, что душа предсуществовала телу, будучи ангелом
по естеству, а затем ниспала свыше, отказавшись воздать славу
Богу, и теперь здесь, на земле, за это наказана. Хотя падение,
нисхождение души Вилдад и признает, но рассматривает совсем
иначе: оно носит, как и у Елифаза, индивидуальный характер,
однако ниспадает человек не из ангельского состояния в человече-
ское, а из человеческого — в животное. Вот слова Вилдада:

…Обдумайте — и потом будем говорить.
     Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших? (Иов. 18, 2–3)

Разберемся в сказанном подробнее. Когда человек становится
похожим на животное, т. е. ведет скотский образ жизни, то он
унижается в собственных глазах. Чем же возвышается человек
над животным? «…Обдумайте — и потом будем говорить. Зачем
считаться нам за животных?..» Животные не мыслят. Значит,
именно разум («обдумайте»), выражающийся в речи («потом бу-
дем говорить»), притом держащийся живой, святой, чистой тради-
ции, переданной от Адама и других праотцев, отличает человека
от животного. Таким образом, падение имеет духовный характер,
оно есть низведение жизни с человеческого уровня на животный,
и человек наказывается свыше уже самим этим падением, а так-
же дополнительно — за него.

Непосредственно истина была сообщена, по учению Вилдада
Савхеянина, только первому поколению. Потом она преемственно
передавалась из рода в род до настоящего времени, и те, кто дер-
жится ее, — благословенны. Единственная возможность спастись
на земле, избегнув всех кар и наказаний, а после смерти удосто-
иться блаженного бытия — это держаться названной святой тради-
ции, дошедшей до наших дней: она одна истинна и никогда не
искажалась; отступающие от нее уничтожаются, а держащиеся ее
пребывают в мире и покое.

                            

    – 82 –    
                                                                                                               

Правда, в интерпретируемых нами словах Вилдада содержится
возможность и иного понимания. Ведь о тех самых отцах, к кото-
рым следует обратиться за разъяснением предания, сказано как
о живых собеседниках:

Вот они научат тебя, скажут тебе и от сердца своего произнесут слова… (Иов. 8, 10)

Не правда ли, странно? Ведь предки жили много поколений на-
зад; как они могут произнести слова «от сердца», обращаясь к по-
томку, который их вопрошает? Скорее всего, они оставили свои
поучения в каких-то писаниях — в книгах, применительно же
к древневосточной реальности, о которой мы говорим, — на глиня-
ных табличках или в надписях на камне; а может быть, позаботи-
лись о том, чтобы обеспечить передачу учения в устном виде. Но
ведь здесь говорится о вопрошании как о непосредственном, лич-
ном общении с ними! «Вот, они научат тебя, скажут тебе…» — ска-
жут не вообще потомкам, а тебе лично, притом «…и от сердца сво-
его…» — а это уже чисто эмоциональное общение! — «…произнесут
слова…». Следовательно, в учении Вилдада можно усмотреть на-
чатки учения об прямом общении потомков со своими предками:
духи предков могут явиться и «произнести слова» с целью «нау-
чить тебя».
   

Следовательно, если мы говорим, что Вилдад Савхеянин не
признает никакой возможности нового откровения свыше, то это
не абсолютный приговор: некое откровение может быть, но не от
Бога, а от духов, обитающих в горнем мире, от древних предков.
А как же библейский запрет: «…не должен находиться у тебя…
вызывающий духов… и вопрошающий мертвых…» (Втор. 18, 10–11)?
Очевидно, Вилдад не имеет в виду, что духов предков следует
произвольно вызывать, но что они сами могут явиться (скажем,
во сне), дабы помочь своим потомкам добрым советом.

…Так почему же имя Вилдад переводится как «возлюбленный
Владыкой»? Да потому, что он крепко держится за ту чистую тра-
дицию, которая восходит к Адаму, и следует ей. Отступление от
традиции рассматривается им как отступление от Бога и, следова-
тельно, как отпадение от корня, от источника жизни:

…Поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды?
     Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы засыхает.

                            

    – 83 –    
                                                                                                               

     Таковы пути всех забывающих Бога, и надежда лицемера погибнет… (Иов. 8, 11–13)

С чем сравнивает Вилдад отступление от Бога и забвение Его?
С засыханием тростника или камыша — тех растений, которые мо-
гут расти только близ воды, обильно орошаемые и напояемые ею.

Гораздо позже, спустя тысячелетия, в суфийской поэзии сход-
ная мысль будет выражена несколько иным образом: человек,
отступивший от Аллаха, забывший Его, сравнивается с ветвью, от-
сеченной от дерева. Эта ветвь, лежащая возле ствола, думает, что
она будет жить вечно, что источник жизни в ней самой, но связи
со стволом уже нет, и она, засыхая, постепенно начинает пони-
мать, что отделена от источника жизни.

Можно подобное сравнение усмотреть и в более ранней — еван-
гельской — традиции. Иисус говорит ученикам:

Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец мой — виноградарь.
     <…>
     Кто не пребудет во мне, извергнется вон, как ветвь… (Иоан. 15, 1–6)

Значит, питание от Божественного Источника, прямая связь
с ним — это жизнь, а отсечение от Него — смерть, хотя и не мгно-
венная и не сразу ощущаемая. Самое древнее выражение подобно-
го философского воззрения мы встречаем именно у Вилдада.

Бог — это источник, сердцевина, основа, начало жизни каждого
из нас: если мы от Него отвращаемся, Его забываем, то уподобля-
емся растениям, нуждающимся в воде, но лишенным ее. Божест-
венная сила, энергия, Его Дух, которым живится дух человече-
ский, в таком случае отступают от нас, и мы тогда потенциально
мертвы, а в смысле духовном — мертвы уже сейчас.

Другое изображение нечестивого содержится в следующих сло-
вах Вилдада:
  

…Упование его подсечено, и уверенность его — дом паука.
     Обопрется о дом свой — и не устоит; ухватится за него — и не удержится. (Иов. 8, 14–15)

В Библии вера в Бога, исполнение Его заповедей неоднократно
уподобляются камню, на котором человек возводит свой дом.
Вспомним, например, слова Иисуса:

                            

    – 84 –    
                                                                                                               

…Всякого, кто слушает слова мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне… (Матф. 7, 24)

При потоках и бурях устоит дом, основанный на каменном
фундаменте. Здесь, у Вилдада, мы находим сходный образ: дом,
построенный на камне, т. е. основанный на учении Божьем, на
верности Ему, противопоставляется «дому паука». А что такое
«дом паука»? Это паутина; стоит пальцем шевельнуть — она по-
рвется, и паук упадет: «Обопрется о дом свой — и не устоит; ухва-
тится за него — и не удержится». Но сам паук не рвет паутину,
для него она достаточно прочна, разрушают ее посторонние силы.
Так и тот, кто не основал свою физическую жизнь на метафизиче-
ской реальности Божественного Присутствия, как бы висит, подоб-
но пауку, между небом и землей, не имея никакой опоры, потому
что всё держится милостью Божьей; а отрицая эту милость, чело-
век подсекает основы собственного бытия. И извне приходит к не-
му наказание, «разрывающее» его жизненные надежды, которые
сравниваются с паутиной…

Имеется и еще один образ, который использует Вилдад для
описания отступника от Бога:

Зеленеет он пред солнцем, за сад простираются ветви его;
     В кучу камней вплетаются корни его, между камнями врезываются.
     Но когда вырвут его с места его, оно откажется от него: «Я не видало тебя!» (Иов. 8, 16–18)

Здесь «место» человека в мире (т. е. и пространственно-времен-
ные координаты, и все обстоятельства жизни, включая социаль-
ное окружение) одушевляется, олицетворяется, «умеет говорить».
Место, из которого человек вырван и выкинут Богом, как бы
отказывается от того, кто в нем ранее присутствовал, и заявляет:
«Я не видало тебя!» Человек недостоин пребывать в мире, если он
не воздает хвалу Тому, Кто его в этот мир поместил. А кто же за-
мещает исторгнутого? —

…Из земли вырастают другие. (Иов. 8, 19)

Нечестивец подобен растению, вырванному Богом и вышвырну-
тому Им как сорняк, потому что оказался духовно бесплодным;
он заменяется «другими», которые, может быть, принесут ожи-
                            

    – 85 –    
                                                                                                               


даемый духовный плод в свое время и будут верны Садовнику, их
насадившему.
  

Таким образом, у Вилдада человек нечестивый уподобляется то
тростнику и камышу, лишенным влаги; то пауку, который «ни на
чем» строит свой дом; то растению, выдернутому из земли…

Вернемся к уже прочитанным стихам:

…Когда же положите вы конец таким речам? обдумайте, и потом будем говорить.
     Зачем считаться нам за животных и быть униженными в собственных глазах ваших? (Иов. 18, 2–3)

Теперь попробуем «вопросить» древнего мыслителя об источни-
ке самого нечестия. Что же именно, с его точки зрения, должен
предпринять человек, чтобы не упасть со своей человеческой
высоты и не превратиться в животное: в этой жизни — образно,
а в грядущей — буквально?

«Обдумайте…» — говорит Синодальный перевод. В древнееврей-
ском же тексте стоит תבינו ‹тави́ну› — «уразумейте», «поймите».
Что-то человек должен уразуметь, чтобы не уподобиться животно-
му. О чем идет речь? О том, чтобы исследовать что-то собствен-
ным разумом, познать причины бытия? Из сказанного выше выте-
кает, что нет: в контексте учения Вилдада говорится о традиции,
и только о ней. «Уразумейте…» — что? — очевидно, именно тради-
цию, предание предков. И если вы будете этому преемственно пе-
редаваемому учению верны, тогда станете непоколебимы и займе-
те подобающее вам человеческое место под солнцем. Значит, дей-
ствие по глаголу «уразумейте» противопоставляется в контексте
учения Вилдада поведению «не познавшего Бога» (Иов. 18, 21),
т. е. не пожелавшего Его познать.

И нечестивцев за их отказ «познать Бога» (ср. приводимые
пророками речи таких людей: «…устраните от глаз наших Святого
Израилева» — Ис. 30, 11; «Мы сами себе господа; мы уже не при-
дем к Тебе» — Иер. 2, 31) постигают страшные кары, которые,
пожалуй, у Вилдада, по сравнению с другими друзьями Иова,
описаны наиболее картинно. Начинается наказание нечестивца, де-
лающего себя недостойным человеческого звания, с внутренних
терзаний его души:

О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем!… (Иов. 18, 4)

Беззаконник вечно недоволен своим положением, потому что
только праведник спокоен, мирен, а человек неправедный, отхо-
                            

    – 86 –    
                                                                                                               


дящий от истины, гневается, сетует на всё, совершающееся вокруг.
Здесь, конечно, содержится прямой намек на положение Иова:
Иов всё время жалуется, Иов стенает, Иов требует чего-то… А ес-
ли бы ты, мол, Иов, был праведен, как бы подчеркивает Вилдад,
то и сейчас был бы спокоен и мирен несмотря ни на что.

Однако резкими, жестокими словами, подобно Елифазу, Вил-
дад Иова не обличает. Он не говорит, что Иов у кого-то что-то по-
хитил, оставил сироту и вдову без суда, убил кого-либо и прочее;
таких обвинений у Вилдада нет. Тем не менее намеки на грехов-
ность Иова в его речи всё же присутствуют:

О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть земле и скале сдвинуться с места своего? (Иов. 18, 4)

Но разве Иов хотел, чтобы земля опустела, а скалы сдвинулись
с места? Нет, он просит только, чтобы Господь ему явил истин-
ную причину страданий, показал те пути управления миром, на
которых чистого, совершенного праведника постигло столь страш-
ное наказание. Значит, слова Вилдада обращены в действительно-
сти вовсе не к Иову, а к тем, кто желает опустошения земли, ко
всем подлинным нечестивцам. «Неужели для тебя опустеть зем-
ле…»? Чтобы лучше понять эти слова, вдумаемся: когда именно
человек наиболее глубоко погружается в животное состояние?
Очевидно, тогда, когда животное начало в нем начинает превали-
ровать над духовным, подавлять его и утверждать над ним свою
полную власть. И тогда человек становится абсолютным, полным
эгоистом.
     

Всё, что мы знаем о праведниках, святых, пророках и апосто-
лах, говорит об их чистейшем альтруизме. Они умирали, отдавая
свою жизнь за других, они жили ради других, они любили ближ-
них совершенно бескорыстной любовью. Противоположность это-
му — состояние нечестивца: он думает только о себе. Предел же
нечестия обозначен пророком Исаией в таких словах:

Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле. (Ис. 5, 8)

И еще более ярко о подобном состоянии сказал за много столе-
тий до Исаии Вилдад: «Неужели для тебя опустеть земле…»? То
есть имеется в виду такой нечестивец, который всю землю готов
опустошить — лишь бы улучшить свое положение. И вот какое
воздаяние постигает его:

                            

    – 87 –    
                                                                                                               

…Свет у беззаконного потухнет, и не останется искры от огня его. (Иов. 18, 5)

О каком свете здесь говорится? Если исходить из контекста
всего учения Вилдада, несомненно — о свете традиции, предания,
распространяющемся со времен первых людей, Адама и Евы, и све-
тящем всем поколениям людей. Но этот свет «гаснет» для тех,
кто отходит от основ учения, от основ нравственности. Такие лю-
ди лишаются света — от него «не остается искры». Пока хоть
искра святого предания теплится в сознании человека, в его се-
мейных традициях, в сердцах его детей — еще остается надежда,
что из нее разгорится духовное пламя. Но когда искра традиции
гаснет, а никакого иного источника света нет (потому что Вилдад
отрицает прямое откровение свыше), когда человек навсегда пово-
рачивается спиной к святым преданиям отцов, то надежды уже не
остается. И тогда свыше ниспосылаются кары, сменяющие друг
друга со страшной последовательностью:

…И не останется искры от огня его.
     Померкнет свет в шатре его, и светильник его угаснет над ним. (Иов. 18, 5–6)

Какой же свет «померкнет»? Сначала, как мы видели, потухает
еще теплившийся огонь в очаге предания, традиции; теперь же
меркнет свет рационального познания, и человек, будучи лишен 
его, заблуждается разумом; меркнет свет интуиции, который час-
то спасает, выводит из страшных ситуаций, — а без него человек
попадает во всевозможные беды; и, наконец, меркнет свет внеш-
него благополучия, сияние которого составляет радость жизни;
и когда свет всех этих видов гаснет, человека обступает полная
тьма (а в библейской метафорике тьма — это и страдание, и страх,
и безнадежность).

Сократятся шаги могущества его, и низложит его собственный замысел его… (Иов. 18, 7)

Действительно, нечестивец считает самого себя потенциально
очень могущественным, поскольку видит в себе источник собст-
венной силы. Это и есть корень его нечестия — отрицание того
факта, что Владыкой всех сил является Бог. В Торе есть такое
предупреждение:

…И чтобы ты не сказал в сердце твоем: «Моя сила и крепость руки моей приобрели мне богатство сие»,     

                            

    – 88 –    
                                                                                                               

     Но чтобы помнил Господа, Бога твоего, ибо Он дает тебе силу приобретать богатство… (Втор. 8, 17–18)

Поскольку же сам по себе, без Бога, человек сделать ничего не
может, то считающий себя могущественным как раз и «сокращает
шаги» свои на земле, т. е. уменьшает свои возможности. И собст-
венный замысел «низлагает его»,

…Ибо он попадет в сеть своими ногами и по тенетам ходить будет. (Иов. 18, 8)

Иначе говоря, каждый шаг беззаконно мыслящего человека
опасен для него самого, на каждом шагу его ждут ловушки, кап-
каны, созданные его же злыми делами.

Петля зацепит за ногу его, и грабитель уловит его.
     Скрытно разложены по земле силки для него и западни на дороге. (Иов. 18, 9–10)

Так Бог улавливает его делами его же собственных рук. И ко-
гда он, попадая то в один силок, то в другой, наконец запутыва-
ется в сетях (а ведь зверь, для которого сеть расставлена, пытаясь
из нее вырваться, запутывается еще больше), тогда к нему при-
ближается уже полная погибель:

Со всех сторон будут страшить его ужасы и заставят его бросаться туда и сюда. (Иов. 18, 11)

— он теряет разум, утрачивает не только свой путь, но и саму воз-
можность дальнейшего движения, и начинает метаться из сторо-
ны в сторону.
 

Истощится от голода сила его, и гибель готова — сбоку у него. (Иов. 18, 12)

«Сбоку» приходит нечто неожиданное, внезапное, воспринимае-
мое лишь боковым зрением: вдруг откуда-то со стороны врывается
в жизнь человека что-то, готовое поглотить и уничтожить его, так
что он не успевает ни опомниться, ни должным образом среагиро-
вать. Если он ранее был богат, то теперь, как здесь сказано, «ис-
тощится от голода». И далее следуют описания кар, которые гото-
вятся для преступника в загробной жизни:

Съест члены тела его, съест члены его первенец смерти. (Иов. 18, 13)

                            

    – 89 –    
                                                                                                               

Здесь в оригинале стоит название некоего демонического суще-
ства:  בכור מות ‹бехо́р маве́т› — «первенец смерти». До нас дошли
описания древнейшей ближневосточной демонологии — в шумеро-
аккадских, угаритских и некоторых других источниках. Согласно
этим описаниям, у страшных карателей, «палачей» загробного
мира, были свои наименования; в частности, существовало пред-
ставление о «первенце (самом сильном, первородном сыне) смер-
ти», который набрасывается на преступников и съедает их тела.
Это поедание начинается еще при жизни: преступник заболевает
какой-либо страшной болезнью, а потом, уже в преисподней, це-
ликом достается в пищу ужасным духовным существам.

Изгнана будет из шатра его надежда его, и это низведет его к царю ужасов. (Иов. 18, 14)

Тут встречается имя еще одного злобного существа: מלך בלהות
‹ме́лех балаг̃о́т› — «царь ужасов».

Мы видим, что, согласно Вилдаду, после смерти нечестивец
ведет сознательную жизнь. Он не засыпает вечным сном, а, напро-
тив того, испытывает какие-то непереносимые страдания, насылае-
мые «царем ужасов». Если בלהה ‹балаг̃а́› — «ужас», «смятение» —
может постигнуть человека и при жизни, то «царь ужасов» (вла-
дыка их всех, насылающий кары на данную душу) поджидает
грешника именно в аду, после смерти. Вспомним описания адских
мук, сходные в различных религиозных традициях; здесь речь
идет именно о таком загробном состоянии души.

Поселятся в шатре его, потому что он уже не его; жилище его посыпано будет серою. (Иов. 18, 15)

— т. е. и все земные дела такого человека придут в упадок, дом
его перейдет к чужим и даже серою засыплют то место, где он
прежде жил.
   

Снизу подсохнут корни его, и сверху увянут ветви его. (Иов. 18, 16)

Обычно под «ветвями» и «корнями» разумеются потомки и пред-
ки. Итак, злая молва постигнет его предков (а уважение к предкам,
как мы знаем, — одна из главных заповедей; в Декалоге Моисея
это Пятая заповедь: «Чти отца твоего и мать твою, дабы продли-
лись дни твои на земле»). Бесчестие же предков — крайний позор,
еще одна дополнительная кара для человека. Засохнут не только
                            

    – 90 –    
                                                                                                               


«корни» преступника, но также и «ветви»: потомство его не будет
долговечным. —

Память о нем исчезнет с земли, и имени его не будет на площади. (Иов. 18, 17)

На площадях (т. е. в местах публичных собраний) обычно про-
исходил суд, там вспоминали знаменитых людей прошлого, чтили
умерших и благословляли их души; но имя грешника исчезнет
даже с площади, о нем и не вспомнят…

Изгонят его из света во тьму и сотрут его с лица земли.
     Ни сына его, ни внука не будет в народе его, и никого не останется в жилищах его. (Иов. 18, 18–19)

Кроме личной кары в преисподней существует и «этическая»
кара — недобрая память среди живущих. Эта вторая кара должна
служить научению как современников, так и будущих поколений.

О дне его ужаснутся потомки… (Иов. 18, 20)

Имеются в виду потомки уже не его личные (см. выше), а во-
обще грядущие поколения.

…И современники [в оригинале קדמנים ‹кадмони́м› — «предки»] будут объяты трепетом.
     Таковы жилища беззаконного, и таково место того, кто не знает Бога. (Иов. 18, 20–21)

Как мы уже говорили, здесь подразумевается тот, кто отказы-
вается Его познавать и не действует по Его воле. Даже предки та-
кого человека будут трепетать в своих неземных обителях, терпя
за него позор.

Таким образом, учение Вилдада очень сильно отличается от
учения Елифаза, апеллируя преимущественно к традиции, к пре-
данию. Именно такого рода апелляция становится краеугольным
камнем многих, и притом самых разных, учений последующих
времен, у различных народов, в различных религиях и традици-
ях, прежде всего — в тех консервативных религиозных направле-
ниях, которые, опираясь исключительно на традицию и абсолюти-
зируя ее значение, отрицают возможность какого бы то ни было
живого общения с Богом и непосредственного Его откровения че-
ловеческой душе.

                            

    – 91 –    
                                                                                                               

Интересно понять, как относится автор Книги Иова (по преда-
нию, напомним, это сам Моисей) к учению Вилдада. Содержится
ли в этом учении, по его мнению, рациональное зерно и росток
истины? На данный вопрос следует ответить утвердительно. В том,
что говорит Вилдад (как, впрочем, и Елифаз), содержится опреде-
ленная истина. Но это не значит, что подобным учением можно
объять всю непостижимую для человека многомерность духовной
реальности. Опять же, вина Вилдада в том, что его частная тео-
рия, его точка зрения претендуют на всеохватность.

…Некоторые образы и выражения, принадлежащие Вилдаду,
вошли в религиозный обиход разных народов и традиций. Упомя-
нем, например, такие его слова:

…Держава и страх у Него; Он творит мир на высотах Своих! (Иов. 25, 2)

Представление о том, что Бог есть «Творящий мир на высотах
своих», отражено как в иудейских, так и в различных христиан-
ских богослужебных текстах. Как же проинтерпретировать это
высказывание? Его можно понять двояким образом: во-первых,
Бог творит мир (עשה שלום ‹осэ́ шало́м›) в блаженном бытии выш-
него, горнего, мира, который противостоит царству того «царя
ужасов», о котором мы только что говорили. Значит, душе чело-
века предстоит, если она шла путем мирным, чистым, светлым
(по Вилдаду, путем традиции), не оказаться у «царя ужасов», а воз-
нестись в высший мир — царство под названием «Шалом», мир со-
вершенства и полноты, т. е. в мир ангельский. Если, согласно
Елифазу, душа уже была в названном высшем мире, откуда нис-
пала и куда должна возвратиться через обретение покорности Бо-
гу, то для Вилдада путь ввысь (без предыдущего ниспадения с не-
ба) — результат верности традиции и сохранения в себе тех образа
и подобия, которые запечатлел в человеке Бог: путь в небеса — это
спасение от «скотского» состояния, от образа жизни животных.

Таково одно понимание слов: «…Он творит мир на высотах Сво-
их». Второе же понимание непосредственно связано с жизнью
земной: Бог Сам решает, кому послать мир на земле; Он «творит
мир» и ниспосылает его тому, кто этого достоин.

В древнейшей месопотамской поэтической традиции различные
этические начала, нравственные категории мыслятся в образах
предметов или живых существ. Таковы истина, любовь, милость,
ненависть, страх — всё это «создают» боги в виде неких «матери-
ально-духовных» объектов и посылают в дар или в наказание лю-
                            

    – 92 –    
                                                                                                               


дям. И  שלום ‹шало́м›, мир, может рассматриваться так же: Бог
его творит, а потом низводит с небес на Своих избранников. Кто
же эти избранники? Верные традиции — те, кто поступает в согла-
сии с учением Вилдада.

Далее Вилдад говорит (подобно Елифазу, и, как мы увидим
далее, Софару, и самому Иову) о величии Бога, но делает это
совершенно по-своему, оригинально и неповторимо. Особенно силь-
но величие Бога утверждается им в последней речи, изложенной
в 25-й главе:
 

И как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною?
     Вот даже луна — и та несветла, и звезды нечисты пред очами Его.
     Тем менее человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль. (Иов. 25, 4–6)

Последнее выражение мы, согласно взглядам самого Вилдада,
не можем применить к каждому из живущих на земле. Вилдад не
говорит, что человек вообще есть «червь» и «моль». Нет, Бог пе-
чется о человеке, Он дозволяет ему пользоваться тем светом пре-
дания, который просвещает землю со времен первых поколений,
так что не каждый человек — червь, и не каждый — моль. Но от-
ступая от света предания, погружаясь во тьму своеволия, человек
уподобляется животному, а отступая еще далее — червю и моли.
Червь — существо ничтожное, на него легко наступить; а моль еще
и вредна. Вот так же и нечестивый: сначала он становится беспо-
лезным, никчемным, а потом — и врагом Самому Творцу и Его
творениям. Моль поедает одежду, и поэтому ее уничтожают; так
же и нечестивый вредит всей вселенной, наносит ей ущерб, поче-
му Бог его и устраняет.

Таким образом, изменив священному преданию и перейдя все
границы дозволенного отцами, человек вычеркивает себя из спис-
ка живых, и нет уже ему возврата. Разве что в самом начале сво-
его отступления он покается и возвратится, пока еще искра тра-
диции не угасла в его сердце.

Сравним также, как представляет себе «нечистоту» в небесном
мире Вилдад, и как — Елифаз. Мы помним, что у Елифаза «Бог
усматривает недостатки» не в луне и звездах, но в служителях
своих — ангелах:

Вот, Он и слугам Своим не доверяет, и в ангелах Своих усматривает недостатки… (Иов. 4, 18)

                            

    – 93 –    
                                                                                                               

У Вилдада же ангелы не упоминаются — лишь луна и звезды:

Вот даже луна, и та несветла, и звезды нечисты пред очами Его. (Иов. 25, 5)

И это логично, потому что у Елифаза причина страданий — па-
дение души из состояния ангельского в состояние человеческое;
соответственно, основа его учения — откровение свыше: откуда че-
ловек пал (ранее будучи ангелом), оттуда (от Бога) к нему и при-
ходит спасительная весть. У Вилдада основа нечестия — в падении
человека до состояния скота, поэтому опора учения — в традиции,
которая всегда пребывает на человеческом уровне; ведь в любом
случае человек должен подняться до того уровня, с которого нис-
пал. И если он изгнан из ангельского мира, как у Елифаза, то
для возвращения туда ему нужна ангельская весть, т. е. открове-
ние; если же он лишился человеческого облика, дойдя до скотско-
го состояния, то ему для возвращения нужна весть из человече-
ского мира, которая и сохраняется непрерывной передачей тради-
ции: только держась ее, можно спастись.

…Мы видим, что каждый из двух друзей Иова — великих муд-
рецов древности — формулирует по-своему стройную, последова-
тельную теорию бытия, иллюстрируя ее красивыми поэтическими
образами; это — отличительная черта мудрецов Древнего Востока.
Но оба их учения не объясняют причин страданий самого Иова…

                            

    – 94 –