Из книги «Родные облака» 2003-2004   * * * Подобно перезрелой сливе, Роняет сок на облака Осенний диск, и день счастливый Отходит в прошлые века, Смыкаясь с тем, что не вернется, И пальцы вечера слабы, Хоть в них еще, краснея, мнется Лист клена с жилками судьбы… 2003 * * * Дом-Исток, души гнездо — Это До. Речь в забвенье, как в коре, — Это Ре. Милость с птицами-людьми — Это Ми. Факел — страстная строфа — Это Фа. Солнце-жар любовных воль — Это Соль. Ляжешь — и вдали Земля — Это Ля. Сила жить на Небеси — Это Си… 2003 * * * Казалось бы, только Рильке, Его чистота льняная, — Я более светлого лирика В прошедшем столетье не знаю. Казалось бы, только Томас, Сквозь души растущий Дилан, — Он в нас, и это не домысел, Недавно меж нас ходил он. Казалось бы, только Анна, Ее лебедины крылья, — И даже немного странно, Что другие поэты были. Казалось бы, в розе — вся тайна, Казалось — в одной лишь астре, Но всех цветов сочетанье — В букете тоски и страсти! 2003 СЛОВО Оттуда, где оно цветет, ликует и лучится, Как пригласить его сюда, в Непостоянный Свет, И научить его здесь жить, и у него учиться, Хоть еле теплятся лучи в сей тлеющей листве? Мерцающий, мелькающий, Неверный светозвук, Не рассвело пока еще, Не разнимайте рук! Как жить нам, слово чествуя, В ночной Стране Нельзя, Душой по краю лезвия В забвение скользя? Гортань, и губы, и язык — все сложено из праха, И как же слово низвести от лучезарных гор? Вспять обратился Иордан — оно течет обратно, И царь не хочет обитать во мгле звериных нор. Мерцающий, мелькающий, Светящий кровоток, Не отошла река еще, Хоть музыки глоток! Как жить нам, слово чествуя, Встречая смерти смерч, Коль недоступна весть твоя, Иного Царства речь?.. 2003 * * * — Как дойти до рая? — Погоди немножко, Лучше я сыграю Тебе на гармошке! — Далеко ль до рая? — Что заладил? Дай-ка Лучше я сыграю Тебе на балалайке! На гусля́х — на дудке, Средь жары и пыли, Все бы танцы, шутки, А про рай — забыли. И не надо рая, Коль кружатся звуки, Душу оттирая От печали-муки. Да и мы под гневом Божьим — не затем ли, Чтоб смогли напевом Рай свести на землю?.. 2003 * * * Миг засыпанья — миг священный! Забот рассыпались гроши, Распались осязанья стены, И обнажился Мир Души, Изменчивый и неизменный… Ладья души! Пути твои — Уже не тягостные вены, Но Света чистые ручьи! И нам возможно все — плывущим, И кажется несвязным сном Тот мир, где занавес опущен, Где вещество — как в горле ком, Где смена лет — как наважденье, Где, злых потерь пася стада, Мы ожидаем пробужденья В Ночную Истину — сюда!.. 2003 ПОЛЕТ Как чашу доверху налить — и, Пустившись в пляс, не расплескать? Ночь поэтических наитий: Летим грядущее искать — Над городом, таким знакомым, Но странно-чуждым, хоть кричи, Над ярким городом-драконом, Блестящим чешуей в ночи! На то, что будет, хоть взглянуть бы: На черно-золотом щите, Где спят свернувшиеся судьбы — Спиральным светом площадей, На том щите, где отразились Созвездья в танце круговом, Но сонно, хищно исказились Их шифры в зеркале кривом, — На том щите — видал не раз я: Как светлый мед средь черных сот — Горит несторианской вязью Грядущего трехмерный код… 2003 ПЕСНЯ СНЕЖИНОК В белом оперенье Ангельского струга, В снеговом скольженье Над зимой-волной, — О дитя! Упруго Мы плывем без тренья, В мантии служенья, Парусно-льняной. Влюблены друг в друга, В вихре-отторженье, Мы горды в горенье, В пляске под Луной, — О дитя! В круженье Счастья и испуга, В круговерти зренья Звездно-неземной. Мы — спираль, движенье Снегового круга, Жизни повторенье, Колкий зимний зной, — О дитя! Мы — вьюга, Ледяное жженье, Оплодотворенье Ночи ледяной. 2003 * * * Былое вернуть невозможно, И Храм уже продан с торгов. В нем тени и отсветы ложных, Погибель сулящих богов. Как в красной карете — в комете Четверка незримых коней Влечет Ускорителя смерти, И твердь содрогнулась под ней. Не только на юность — на старость Не стало меж черных гробов Надежды. И только осталось Оплакать земную любовь. Оплакать небесную веру, И вместо дождя на губах, Как жженье, почувствовать серый, С небес низвергаемый — прах… …Но кто-то зовет, окликает, Хотя и невнятны слова, И медлит закат — намекает, Что чем-то надежда жива, — Еще и светло, и тревожно, Не поздно душою прильнуть К Тому, для Кого все возможно: Возможно былое вернуть! 2003 * * * Не будущим, но только прошлым Жива душа в цветенье лет. А тем, кто забывает, — грош им Цена! Им будущего нет. Им — только грохот, чтоб забыться, Им топот пляски костяной, Уже их пепельные лица Накрыты белой простыней. Но из далекого далека, По водам канувшего срока, Тишайший голос доплывет: «Светильник тела — это око!» И кто услышит — оживет… 2004 ЛИСТВА И ХВОЯ В пространстве леса вольном Для сердца выбор есть Меж лиственным и хвойным, — И что же предпочесть? Ступени тяжких елей? — По ним за шагом шаг Восходит еле-еле К бессмертию душа, И ты за плату на́нят, Но страшен шаг любой, И вниз наклоном манит Углов еловых боль. Иль взмыв березы легкий И клена горний взлет? — Тот путь, где рай далекий — Уже сейчас, вот-вот, А там — и вечность даром, И листьев благодать: Душа, учась их чарам, Научится летать — Но нет, уже умеет, До неба — только взмах, Лишь светлым взором смерит Оставленных впотьмах… В пространстве жизни вольном Для сердца выбор есть Меж лиственным и хвойным, — И что же предпочесть?.. 2004 ВЕЧНЫЙ ЛИК Как я помню эту речку — Прямиком сквозь березняк! Но не вымолвишь словечка, Не вмешаешься никак. Там в луче листва застыла, Дышит золотом вода, Но ни с фронта нет, ни с тыла Возвращения туда. Ни тропинки, ни дорожки Нет ни днем, ни под луной, И стоишь ты, огорошен Безвозвратностью земной. Нет, не царство ледяное — Там всему дано цвести, Но движение иное Невозможно привнести В те затверженные речи, В те — по кругу голоса, В то ближайшее далече, В те земные небеса… Это детство — звонкой речкой Сквозь полей прогорклый дым, Это жизнь — мгновенной свечкой Перед Ликом золотым. Снимок дня застыл и высох, Но в движенье недвижим Вечный Лик в волне и высях: Близок — и непостижим… 2004 * * * Клейкий радостный лист — Откровенье великого Бога! Проповедник и мист, Вся в движенье зеленая тога, Первый лист городской, Что в ручей изумленно глядится, Чтобы снежный раскол Обратился в живое единство! Свежий трепетный лист — Приговор ледяным нашим судьям! Мы еще не сдались И сдаваться вовеки не будем, Умертвить нас не смог Бесноватый буран белолицый, Потому что в нас — Бог, И весной Он велит нам раскрыться! Хрупкий, бережный лист, Светлый сплав ликованья и боли, Мира горнего близь В отступающей зимней юдоли! Ты наш вестник и жрец, Ты явился, чтоб к Солнцу увлечь нас, И, хоть жизни — в обрез, Но в тебе нам дарована Вечность! 2004 * * * На Земле торопись или мешкай Меж разбойников и торгашей, Но ядру в этом крепком орешке — Невместимо привольно душе! Замыкая свой слух от историй О провалах, и безднах, и рвах, Ей бы петь в этом тесном просторе, Ущемленной в небесных правах. Все бы петь и вытягивать в ноты Площадь, пригород, милость и гнев, И выравнивать судеб длинноты В нескончаемый Божий напев! 2004 * * * Твой ли звон, твое ль жужжанье Кружит, лето охватив, Ювелир тончайших граней, Мастер полдней золотых? Ты ль чуть слышным учишь свистом Мой весомый, сонный стих Быть легчайшим, серебристым, Чтобы он в ночи не стих?.. 2004 * * * От неба — толстенный Наслой, и до дна — поколенье: О башни и стены — Костяк бытия, укрепленье, О кремль костяной, нерушимый, О ствол разветвленный, Где душам вершина — Венец водяной и зеленый! Но гавань другая Проглянет сквозь горькие воды — Грозя и пугая, Сгущая в мгновения годы: О хор мертвецов, Заслони Измеренье Иное… Но солнце — в лицо, А зеленая глубь — подо мною! 2004 * * * Движутся звезды, И движутся мысли за ними. Плакать не поздно, А духи вовек не ранимы. — Души ранимы, Тела, их пленившие, смертны. Звездам хранимым Печали Земли незаметны. — Звездам — камням Драгоценным в венце Жизнедавца: Он их поднял Надо всем, что спасти не удастся В мире, гонимом В ничто, словно пыль перед ветром. Звездам хранимым Печали Земли незаметны. Внятны одной Лишь Луне эти плачи-печали, И на ночной Бедный мир она шлет свои чары — Дрему, забвенье и страсть, Три луча наважденья. Но исчезает их власть В горький миг пробужденья… 2004 * * * Что бы ты ни сказал и ни сделал — Облака́ тебе не превзойти. Видишь, к вечеру — белый на белом — Пролетающий облак затих? Вот утихнула птичья капелла, Что ни делай — день снова мину́л. Видишь, вечером — к белому белый — Пролетающий облак прильнул? Дел исток — испарился и высох, Слов исток — приобщился к векам: И душе — не затихнуть ли в высях, Не прильнуть ли к родным облакам?.. 2004 * * * Старинные открытки — Запечатленный миг! И времени в избытке У тех, кто жив на них. О безмятежность рая, Где видеть — значит быть, И ту же чашку чая Возможно вечно пить! Но за окошком — тучи На чаепитье свой Бросают взгляд — и жгучий, И злобно-грозовой. И отсвет черно-красный На скатерти лежит, Свеча чадит и гаснет, И чай в руке дрожит. И мы дремотно знаем Что призрачен наш лад, Что над минутным раем Навис тяжелый взгляд. И мы на той открытке, Блаженствуя, живем, Где время — сеть для рыбки, А вечность — водоем. Но вечность — лишь в секунде, Прозрачно-велика… Как радостно и трудно Уйти от рыбака!.. 2004 * * * Даруй нам, о Небо, ту дивную встречу, Ту новую встречу у грез на границе, В которой — не прикосновеньем, не речью, Но взлетом живут, как весенние птицы! Даруй нам, о Небо, такое свиданье, Такое июнем Твоим любованье, Где кроной кленовой ликует рыданье, Где свет незакатный — и нет расставанья! 2004 P. S. Глаза закрою — и слушаю, Уже затаив дыханье, И снова твержу. И лучшее Из этого — станет стихами. А чем обернется отброшенное, Не взятое мной с собою? Быть может, оно, непрошеное, Вернется — моей судьбою?.. 2004 * * * О чем же речь? Покуда речь звучит От сердца и негромко, Покуда ход ее не нарочит, Как летние полупотемки, Где звезды пахнут влагой и травой, Но взгляд их светел над земною гущей, Покуда узнаваем голос твой Душою любящей и памятью живущей, — О чем же речь и можно ли скорбеть? О чем жалеть, горя и не сгорая, Покуда сумрак продолжает петь Среди земного полурая?.. 2004 ФРАНЦУЗСКИЙ СТИХ Французский стих изящно изощрен, Он обещает, даже увещает: «В глазах рябит. Мы вовремя умрем. Жизнь так шумна. Кончина очищает». А впрочем, оглядись и погуляй, Коль смерть дает осечку и отсрочку. — Французский стих смыкает лет цепочку, И краткий миг преобразует в рай, И в многоточье расширяет точку. 2004 * * * Как реку берет оторопь, Когда она в море вливается, Как радостно-страшно отроку, Когда в нем страсть открывается, — Так речь твою слышу ясную, Гляжу в глаза твои светлые: Ликую в ночи — и сетую, Под солнцем скорблю — и праздную… 2004 * * * Воспоминанье о невозвратном: — Не отвергайте его! Он брат нам!.. Взоры нависли зимнею тучей: — Не изгоняйте его! Он — лучший!.. Солнце все ниже, а круг все уже: — Не проклинайте его! Он нужен!.. Разум темней, горизонт багровей: — Не убивайте!.. — Ручей крови. 2004 БЛИЖНЕМУ …Луч мученья, время длящий, Снова с дрожью узнаю, Вижу ясный взгляд молящий Там, у ночи на краю. И в предсмертном междустрочье, Мук и песен не тая, Мы живем не днем, а ночью — Божьей ночью Бытия… 2004 Московские байки Из цикла [1] ЧАРОДЕЙ БРЮС Когда в Россию превращалась Русь — Ну, при царе Петре, жил в Сухаревой башне Ученый звездочет, шутник всегдашний, Большой кудесник — знаменитый Брюс. В те дни купцам совсем житья не стало: Так издевался Брюс, глаза им отводил, Что в лавках их то молния блистала, То нападал на них медведь, то крокодил! Купчину бросит в пот, купчину вгонит в дрожь, Кричит… Протрет глаза — ан ничего и нет. А пристав прибежит — и грозно: «Что орешь? Что баламутишь люд?! Давай кошель монет!» И так, бывало, десять раз на дню… Тут приезжает царь — все с жалобами в ноги. — Что? Снова этот Брюс? Его я разбраню, Ему я возбраню! Мои расправы строги! — И — к Брюсу в башню Петр: — Ты что народ мутишь? А Брюс чертит коня с простертыми крылами: — Смотри, вот чудо-конь: садишься — и летишь! И вот уж с Брюсом царь парит над куполами Московскими… Какой просторный, светлый вид — До самой до Оки: всё пашни, поймы, храмы… — Ну, — молвит Брюсу Петр, — ты, малый, башковит! Давай же мы с тобой великими делами Займемся: Англии я объявлю войну, Ты ж на врагов нашлешь тех, мысленных медведей, — И пусть от ужаса их флот пойдет ко дну! Теперь смекнул, сколь близок путь к победе? — Царь, — отвечает Брюс, — ни одного купца Я не обворовал. А те медвежьи рожи — Для шутки напускал. Ни штуки сукнеца Не взял у них! Тем более негоже Врагов обманывать, у них победы красть! …Тут смотрит царь, а он — вновь в Сухаревой башне. И чует — не на все его простерта власть. И стало тут Петру изрядно страшно… …И часто над Москвой тот Брюс несокрушимый Летал и грохотал: кто видел — тот дрожал! А позже создавать летучие машины Все стали по его — по Брюса — чертежам, А выдавали за свои! И ныне Той техники крылатой, броневой — Вон сколько развелось в небесной сини: Запомни — чертежи украли у него!.. 2004 [2] БРЮС И ЕГО СЛУГА Опять же — Брюс, алхимик и колдун: Чтоб дать своей науке продвиженье, Пришлось ему продумать много дум… А жизнь идет к концу. Омоложенье — Вот выход для него из тупика! И что ж? Зазвал он верного слугу В подвал, а там пристукнул старика, Разрезал на куски — и ни гугу! И засолил! Неделю, месяц ждет, А после — мажет мазями, водой Особой брызжет — все срослось, и вот Встает слуга — пригожий, молодой: Удачный опыт! А теперь нужна Рука чужая, чтоб над ним самим Все то свершить… Но юная жена У Брюса есть. И вот слуга, томим Желаньем юным, входит в спальню к ней. А у жены глаза ползут на лоб: Ей не встречался — краше и стройней… Они вдвоем готовят Брюсу гроб — И ожидают часа… Учит Брюс Слугу-юнца, чем кончить, как начать, Дает ему попробовать на вкус Все мази — научает различать. И вот под нож ложится!.. Тут слуга Его на части режет, и — в засол, А сам, разделав старого врага, На долгий срок к жене его зашел. Проходит год — из Петербурга царь Нагрянул: «Где мой Брюс?» Слуга — в подвал, И долго там пробирками бряцал, Согласно указаньям, что давал Ему покойный… Вот вывозят гроб, В нем Брюс — он целый, только неживой. А Петр — слуге: «Ты кто?» — «Его холоп!» — «Да быть не может! Он — хозяин твой?! Да и у него же старый был слуга — Всего один!» Тут малый загрустил, Его — на дыбу, и — вся недолга! Он обо всем царя оповестил, И — марш на плаху, со вдовой вдвоем: Ведь, что сварил, то, братец, и вкусишь. А Брюс уже — тяжелый на подъем: Проехал воз. Его не воскресишь!.. …Когда бы Брюс не сплоховал в тот раз И вся наука не ушла бы с ним, — То не было бы старости у нас И каждый умирал бы молодым! 2004 [3] МАРЬИНА РОЩА 1 Любовь — она стремнина, Большой водоворот: Не ставь любви плотину — Она ее снесет… …Вот в Марьиной-то роще Гуляет люд простой, Тут лес довольно тощий, А прежде был густой. Тут — знает каждый житель — История своя: Тут с Марьей жил грабитель По имени Илья… …Илья был барский кучер И барина молил, Чтоб он его не мучил И свадьбу разрешил. А барин был упертый, Он сроду не любил: Илью послал он к черту И свадьбу запретил. Илья ходил понурый, А через год смекнул — Зарезал самодура И Марью умыкнул… Любовь — она стремнина, Большой водоворот: Не ставь любви плотину — Она ее снесет… 2 …Москва людей видала, Но тут семья-змея: Ведь Марья всем гадала, А грабил их Илья. Толпой идут к молодке, А мужу — то с руки: Он режет в околотке Людей и кошельки. Не ведала бедняжка О той его вине, Но вскоре стало тяжко Ей с ним наедине… …Илья пришел с охоты, Сквозь ставенку глядит: Сидит у Марьи кто-то, Обнявшись с ней, сидит. Илья за нож схватился И крикнул: «Выходи!», Юнец бежать пустился, У Марьи — нож в груди. И в честь нее осталось Названье рощи той — Там лесу нынче малость, А прежде был густой… Любовь — она стремнина, Большой водоворот: Не ставь любви плотину — Она ее снесет… 3 …А муж-убийца скрылся, Суров и нелюдим, И до конца бы спился, Когда б не сон один: Чуть засыпать он станет, Как облик неземной Его зовет и манит Пресветлой белизной. То Марьин дух являлся И так прекрасен был, Что грешник не боялся, Но все сильней любил… Любовь — она стремнина, Большой водоворот: Не ставь любви плотину — Она ее снесет… 4 …Чрез много лет в пустыне, На горочке крутой, Явился в благостыне Целитель и святой. И все к нему стекались Печаль свою лечить: Пришел и некий старец, Чтоб сердце облегчить. Святой встречает — крестит: «Скажи, мол, что и как, Рассеем, может, вместе Души гнетущий мрак». — «Любил когда-то, отче, Я мужнюю жену, Но муж ее покончил, И я себя кляну!» Святой ему ответил: «Нет, здесь вина моя, И Бог тому свидетель, Ведь я — злодей Илья!..» …Три громких плача в келье Внезапно раздались, И люди не стерпели И в келью ворвались: Два старца, как два брата, Рыдают, чуть дыша, И с ними плачет чья-то Незримая душа. И отче молвит: «Стар я, Но голос узнаю: То с нами плачет Марья — И, значит, не в раю». Рыдают с нею старцы И мыслят: как им быть? Как на земле спасаться? Как ближнего любить?.. Любовь — она стремнина, Большой водоворот: Не ставь любви плотину — Она ее снесет… 2004 [4] АННА ГЛИНСКАЯ От основанья стен Москвы Такого не было пожара: Огонь ревел, земля дрожала, Ни птиц не стало, ни травы. Как летним утром вспыхнул храм Воздвижения на Неглинной, — Домов сгорела половина, Святейший — еле спасся сам. Иван Четвертый в этот год На царство Русское венчался — От жара город закачался, И люд сгорел, и вымер скот. Посланцы горожан к царю Стеклись в неистовой печали, И скорбным хором закричали: «Мы бабку видели твою — Она тут шла с толпой бояр, И то шептала, то вопила, И кровью улицы кропила — Вот оттого и был пожар! Нам Анны ведомы дела: Она младенцев в жертву бесам Приносит. И наш город — весь им Сожженьем в жертву отдала!..» …Но Анны Глинской злобный внук Казнил посланцев лютой казнью, И люд, охваченный боязнью, Замолк при виде этих мук. Так Грозный на престол вступил, Московским озарен пожаром, И сорок лет подряд — недаром Людскую кровь, как воду, пил: В его, зарницах и громах Бесо́вский хохот отзывался, И черту верен оставался Из рода Глинских черный маг!.. 2004 * * * А трудно ли строку исправить? Но до рассвета помолчи — И слушай темноту. С утра ведь Душа другая, чем в ночи. И днем усердствовать не надо: Опасна видимости власть. При ярком свете — хватит взгляда. Оставь строку — как родилась. 2004 * * * …Пусть сквозь наши слова Речь иная проглянет, Что издревле жива И вовек не престанет, Что творила и синь, И земные основы. Занавески раздвинь: Мы — окошки для Слова. 2004