Из книги «Хранимый синевой» 2005-2011 * * * …И листья клейкие вновь пахнут Непредсказуемым и будущим, И в небо луг ресниц распахнут Движеньем детским, робко-любящим. И, как тогда, окно раскрыто — Поверх природы и истории — Над миром, лабиринтом Крита, В Едино-синее, Простое… 2005 CУМРАК Ах, снова ничего до ночи не успеем, И сад нам словно незнаком, Он пристань снам, жилище феям… Вот, впрочем, и они: «Мы тихо веем Над пустотой, блюдя закон Ухода, завершения, кончины…» Откуда эти тени и личины?.. Бесплотный мир Стал видим, осязаем, Он, хоть и полутемен — близок, мил, И ты здесь словно бы хозяин И обитал как будто в нем, В священном сумраке, извечно, Забыв, что освещенье днем Совсем иное, чем под вечер, Что многоцветная краса — В том, отдаленном и другом… Ты прав. Земные голоса Уже не достигают слуха. Мы перешли. Теперь наш дом — Вот этот сумрак, полный духов… 2005 * * * На лучшее сердце надеется, А дней уже наперечет, И все же такая безделица От скорби порой отвлечет: Подскачет, к примеру, воробушек — Как зернышко, грусть украдет… Не лучшее — ну так хорошее, А среднее тоже сойдет. Но Синь и к последнему случаю Примолвит, собой осеня, Что это — из лучшего лучшее В сиянии Божьего дня… 2005 * * * Осень. Снова подули библейские ветры, Русло веков переполнилось водами Первотворенья. Сколько ни видывал туч, и учений, и вер ты, — Только теперь и созрело серебряным облаком Время. Только теперь на поверхность причины незримые вышли — И отразилось на лицах, что прежде таилось внутри, И упорхнули под взором могучего Тишри Птенчики стран — небиблейские календари. Осень. Снова заполнили небо и землю библейские ритмы. Снова душа утвердилась в древнейших, священных правах. Чуткому слуху услышится эхо молитвы В самых простых, оброненных прохожим словах. 2005 СТРУНЫ Мы струны, от нас остаются лишь песни, Для нас и законы другие. Для нас эта мука — умри и воскресни, Мы струны — не цепи, не гири. Струна разорвется и снова срастется, Но сколько дрожать и страдать ей, Пока напряжется, пока отзовется Хоть нотой на зов благодати!.. 2005 * * * …Как чисто бьется сердце ветра В просторе страсти луговой! А сколько троп, а сколько вер-то, А как раскатист разговор Лесов — со внемлющей душою! И сквозь обычные слова Проступит Слово столь большое, Что и воспримется едва Окрестной далью, ставшей слухом. Случайный отзвук улови — Воспримешь весть, воспрянешь духом И вступишь в день своей любви. 2005 ХЛЫСТОВСКОЕ Как у батюшки родимого в дому — Столько света, что не снилось никому! Там сияние от свеч да от лампад, Там и перлы, там и яхонты горят. То сияние не свечек золотых — Ликование всех верных и святых, Не жемчужный и не яхонтовый свет — Духов праведных собранье и совет! Что ж мы, детушки, в потемках-то сидим, В мрачной клетушке невесело глядим? Мы заплачем в помрачении своем, Слезно к батюшке родному воззовем: «Заблудились мы, кривым путем пошли, Светлу заповедь твою не соблюли! Ты уж, батюшка, прости и не взыщи, Нас к нетленному сиянью приобщи! Хоть во тьме, да все ж мы пташечки твои, Не в ночи ли громко свищут соловьи? Ты не нас ли кротким словом умилил, Не за нас ли свою кровушку пролил?..» 2005 * * * Жизнь земная — сень странствий священных, Сей сапфировый свод, Реки в синих божественных венах, Звон небесных забот, Просторечные улицы-храмы, Встреч воздушная блажь… Из ветвистой святыни — куда мы? Молви, молнии страж! 2005 * * * Сплетаешь невод из слогов и нот, Забрасываешь в синеву — и снова Трепещет сердце и мгновенья ждет, Чтоб только уловить неведомое слово. Казалось, будто поймано оно — Но задохнулось или ускользнуло. И неводу-сознанью не дано Хоть что-то удержать, кроме морского гула… 2005 * * * Шитый жемчугом ворот — Побережье озерное! Не подкрадется ворог: Бдительны зори дозорные, Утренние и вечерние, Розданы копья прибрежным кронам, — Не подступиться черни К нашим хрустальным хоромам! 2005 * * * Ну что ж, пора признаться Пред вихрем-ураганом, Что из гонимых наций Ты ближе всех к цыганам: Не только век в ответе И ненависть людей, Но в путь толкает ветер И гривы лошадей. И недоступна тайна Душе — слепой царевне: То ль начались скитанья По чьей-то злобе древней, То ль волей потянуло — И, руки заломив: «Вернись, о Мариула, Степная Суламифь!..» 2005 * * * Я уже понял почти, что должно повернуться, Чтобы рассыпанный прах вновь собрался в горсти, Чтобы посмертная маска смогла улыбнуться, Чтобы засохший цветок захотел расцвести. Боже! Но сколько еще и завес, и ступеней, Сколько в пылу вдохновения рваться струне, Чтобы пробился тот луч и родился тот гений — Гений, который поймет не почти, но вполне!.. 2005 КАНТОНИСТ Алексею Шаргородскому Оторванный насильно от семьи, В казарме позабывший запах дома, Он в детстве корни потерял свои И был привит к стволу другому. Но Бог его помиловал и спас Во многих битвах — пеших, конных… Горело много свеч, и было много глаз, Живых и неживых — на стенах, на иконах. Ну как благодарить блестящую судьбу, Где все сверкало и играло?.. …Но вдруг он вспомнил бедную избу, Вдруг перед взором генерала — Нет, мальчика — возник дощатый аналой С лампадкой, словно бы одной на целом свете, И тихо плакали вокруг о доле злой И старики суровые, и дети… Но, лишь подумал он о них, Хор грянул, будто бы над сценой, И пастырь выступил, виденье заслонив Расшитой ризой драгоценной. И золота, и пенья блеск и власть!.. …Но почему в груди не умиленье — жженье? Болело сердце, и душа рвалась К тому — печальному — служенью… 2006 ФАВН Едва встряхнется мысль упругой розой, И в ней росинкой песня заблестит, Как тотчас фавн, лукавый ангел козий, Ее зеленым зовом обольстит. Заманит он на скользкую тропинку, Чтоб в травных шумах песню растворить… Ах, роза, удержи свою росинку, Не слушай, что он станет говорить! 2006 * * * Сквозь года летящие Вдруг увидел в гуще я Дерево свистящее, Дерево поющее, Пело в гуще лип оно, Высветляя глушь, Птицами усыпано — Хором певчих душ. Так сквозь настоящее Вдруг увидел в гуще я Дерево, стремящее Песнь свою в грядущее: Густолистым будущим В синь вознесено, Не добытых руд еще Таинство — оно. И подумал: «Лучше я Воспою сейчас его — Дерево поющее, Дерево свистящее, Ведь оно мне видимо Кратко и пока, Но все звонче плыть ему К нам сквозь облака!» Дерево поющее, Дерево свистящее, Наша песня лучшая, К нам сквозь смерть летящая! Мрак развеять нечем нам, — Свистом возвратись, Ты, надежда певчая, Хор бессмертных птиц! 2006 * * * Уравновесить Францию в себе, Изящно-острый клюв усмешки галльской — Равеннским светом итальянской ласки, Небесным словом на морской губе. Прилив — ягненок, а вулкан потух, Закат задумчив, и беспечны тени. Но вдруг, взлетев, кельтический петух Клюет Европу в золотое темя… 2006 * * * Когда через черную дверцу Уйдет луговая родня, Ужель запоет в моем сердце Сиянье угасшего дня? Трагически неповторимый,— Мы в нем не сгорая горим, — Он сразу же отнят, даримый, И отнятый — снова дарим. Споткнутся и конный, и пеший, Надвинется ночь, леденя, — Ужель мою душу утешит Сиянье угасшего дня? В начертанной гибели ратной Лишь вспышкой последней владей, — О день, отчуждаемый брат мой, О недруга нежность — мой день! О свет убывающий! Там ведь Умчали меня от меня, — Ужель оживит мою память Сиянье угасшего дня?.. 2006 * * * Чем розы темнее, Тем пахнут сильнее, Теперь же увижу их только во сне я, И сердцем измерю потерь глубину, И вновь, наклонясь, аромат их вдохну. Чем вечер темнее, Тем память сильнее, Лишь помнить могу, а сказать не умею, К тому, что погибло, душою прильну И плачем измерю времен глубину. Чем речи темнее, Тем тянет сильнее Туда, где лишен по своей же вине я И отчего дома, и сада. Вздохну — И словом измерю любви глубину. 2006 * * * Там говорили многие, А я в ответ молчал, Чтоб грустью и тревогою Мой голос не звучал На их бездумном пиршестве Во мраке — до зари: До блеска сердце вычисти, А после говори. Один вопил над ямою Другой спешил упасть, Враги мои, друзья мои Держали речи всласть, Бросалось слово под ноги — Прах от сапог лизать. Там говорили многие, А я не смел сказать. Не в центр и не на выселки — Пошли слова на слом, Из них искры не высекли Ни нынче, ни в былом. Не подходил к разлому я, Молчал, речам назло, Чтоб слово расцвело мое, Чтоб слово расцвело!.. 2006 * * * Начни и продолжи: Огромные вожжи Прозрений и ливней — Меж летней и зимней Упряжками года. Меж тучей и полем Растения — cтруны, Листвой и разбоем Живет ветер юный — Меж «было» и «ныне» Смысл мира — и синий, И белый во тьме, И смерть не вместима В обычном уме, Поскольку в ней — всходы, И дней семена, И тайна свободы На все времена. 2006 * * * Холодные тучи, а солнцу тепло в них, И в сердце просторном развеялась пыль. И смысла суфийского полон шиповник: Любовь — лепестки, а печали — шипы. Меж веток и листьев, на ощупь духовных, Предгрозием сжат, притаился простор. Куда ни пойдешь — при дороге шиповник: Отчаянье — шип, а любовь — лепесток. 2006 * * * Великая связь С каждым камнем, с любым поворотом: Единственный раз, Пролетев по всемирным широтам, Пал взор соколиный На эти дома и проулки — Сроднившийся с глиной, Он учит земные науки. Поэтому страстью — Исконной, предвечной, надмирной — Объял он и краски, И снежный напев этот лирный, Поэтому с болью, С безмерной январскою дрожью — В сугробов застолье, В полночных дворов бездорожье… 2006 * * * Это снова птицы-души! Слух заснувший отвори, Одиночек ночи слушай, Ноты первые зари! На былое намекают И о будущем поют, Через годы окликают, В темный ум сиянье льют. Их как-будто нет на свете, Одинок твой путь в ночи, Только снова песни эти Слушай сердцем — и молчи. С каждым часом тьма все гуще, Впереди распад и тлен, Но сильнее дух поющий: Он превыше смертных стен. Прямо в небо увлекает Птичья песня, высока, В темный разум проникает, Окликает сквозь века. 2007 * * * Поверхность любого предмета, Храня неземной настрой, Жива только отдыхом света И радостна света игрой. Скажите — но чем же, чем я Помогу, прежде чем я умру, Душе предмета — Свеченью, Кричащему сквозь кору?.. 2007 * * * Средь весны сыроватой и вязкой Непроросшую грея траву, Я читаю цыганские сказки И в палатке мечтаний живу. Я случайный — небесный — не местный, Мрак седлаю — чужого коня, И пою я цыганские песни, И косится Луна на меня. 2007 * * * Жить прозреньем и морем в мирской суете, Цель свою и призванье скрыв: Крупных рыб выбирать из своих сетей — И отбрасывать малых рыб. Если ж спросят: «Зачем поступаешь так?» — Ты ответь, синевой храним: «Привередливы люди в здешних местах, Рыба мелкая — не по ним!» 2007 * * * Учиться слову — из него, Из глубины той раскаленной массы, Откуда стан Урала поднимался, Желанье Жизни — чащи проняло. С корнями Ноевыми в ногу Шагая, с рощицами буковыми, Индийскому учиться Слогу, И звук прощупывать под буквами. И, мысль свою влагая в руку Всеосязающих времен, Учиться Огненному Звуку — Таким желаньем ум пленен!.. 2007 * * * Начертанное благо в воздухе, Одежды душ уже белы, Прозрений выплесками поздними Светлы закатные стволы. Здесь несвершенное рассудится С мелькнувшей явью дотемна, И смутно осознает улица, Что в роще — просека она. О возвещенье тайны — сумерки, Весть, скрытая под их плащом, Что мертвые — уже не умерли, Живущий — не живет еще, Что постигается ослышками И оговорками в ночи, Сквозь веки — огненными вспышками Все то, о чем узнав, — молчи. 2007 * * * Лес оставался неизведан, Хоть шум его — в твоей крови, Хоть шел он за тобою следом Сквозь плачи-радости твои. Ты пел, в незримом с ним общенье, И окрылялся, и взлетал, Он чистил ум и ощущенья, Целил, советовал, шептал. Таилось под его личиной Неведомое Божество И было истинной причиной Земного неба твоего. 2007 * * * Вождь грозовой взирает хмуро, Меж туч — косой клинок Тимура, Взор — наискось, и гнева взрыв: Приподнимая плоти шкуру, Душа мечтает, взгляд раскрыв В потемки неба, как ромашка. Ей брань гремящая не тяжка, И тяжба выси — не гнетет. Душа не сжалась, но растет: О щедрость отчая высот, Откуда луч, тепло и росы! О братья! Не из тех ли сот — Ваш лучший мед медноволосый, О духи зорь, наги и босы, Певцы предгрозовых красот?.. 2007 Чехия Из цикла [1] Где Прага, матерь городов (Но нет, не город, а река я) Течет, храня последний вздох И первый крик подстерегая, Весной, чей желтый свет мимоз Дробит Градчан врата и шпили, Коль вы взошли на Карлов мост И к мукам Гуса подступили, — Услышьте, что бормочет Ян Сквозь дым времен и вспышки боли: «Мрак сердца и души изъян — Два откровенья Вышней Воли!..» 2007 [2] Там раскинулся край — и чужой, и родимый, Ты, не зная, живешь в его полдне лесном. Связь меж сердцем и улицей неисследима, Ибо дальние страны живут его сном. Лучевое общенье над лугом наладят Пчелы света — над телом летели, звеня. Светлый улей, шепни: правнук мой или прадед Распахнул зеркала — и глядится в меня?.. 2007 [3] Когда в честь юной личности Горят сердца и свечи, Ни о какой вторичности Не может быть и речи. Там в опьяненье радужном Поют и резко судят, И кто же в праздник скажет нам, Как в чаще будней будет Стенать и биться грусть твоя — Нахохленная птица?.. Но погаси предчувствия, Чтоб юностью упиться. Дай место настоящему, Оно светло и тонко, Кинь под копыта плащ ему — Иисусову осленку. Удары и проклятия — О них и думать рано. Забудь же о распятии, Когда поют Осанну… 2007 [4] Там, где ветвился грех ее, — Прощенье расцвело: О горных замков Чехии Граненое стекло! О ветви дней терновые, На вас цветы красны, И вот не счесть обнов ее, И серебрятся сны! Воскресла вера старая, И новая жива, И вот твердят уста ее Заветные слова: «Шумит река широкая, Течет из Божьих уст, Как лань, к тому потоку я Сбегаю и стремлюсь!..» 2007 [5] Провидцы заснули, И кто же поймет: Словакия — улей, А Чехия — мед! Мы чувства — мы пчелы: Едва захотим, И горы, и долы Земли облетим. Узрим, как в театре, Взглянув с облаков, Судеты, и Татры, И веки веков. И сразу направо, В мельканье огней — Пчелиная Влтава, И Прага над ней. Эпохи минули — Минута живет: Душа — это улей, А мысль — это мед! 2007 * * * Вновь птиц скитания, листвы метания И память лет, глядящая во тьму. Осенний свет. И голос Высшей Тайны В душе твоей, готовой ко всему. Ее средь бела дня объемлет морок, Она плывет в закат на всех парах, Ей каждый лист непоправимо дорог — Лист золотой, слетающий во прах. 2007 Кельтские сказки Из цикла [1] ИРЛАНДСКАЯ ЛЕГЕНДА Четыре ворона на четырех шарах Одра предсмертного уселись, — О ты, забывший Небо на пирах, О повелитель, впавший в ересь! Лишь одному есть дело до души Бедняги-короля, влекомой в гибель: О Темный Патрик, выходи, спеши, Покуда мрак не скрыл и Бог не выдал. От четырех правдивых слов твоих, Прозрачных и, как слезы, жгучих, В душе взметнется покаянья вихрь — И вороны исчезнут в тучах… …Из серебристых воспоет глубин Напев ирландский, тих и светел, — И вдруг поймешь, что Богом ты любим И все твои грехи развеял ветер!.. 2007 [2] ВОДЯНОЙ «Матросов утонувших души В скорлупки прячет Водяной. Ведь он считает их виной То, что погибли не на суше, А при крушенье корабля! Им дно морское стало адом! Да разве б он посмел, коль рядом Была бы твердая земля?» — Так говорил рыбак валлийский, Сеть расстилая на песке. От волн до суши путь не близкий, А рай — и вовсе вдалеке… 2007 [3] Скрипач Ра́фтери Их повенчал священник И отпустил домой, Но нет ни пенса денег У пары молодой. Вернулись, поженившись, В пустой холодный дом: Кто вспомнит юных нищих В их городке родном?.. И вдруг — скрипач к ним на порог: — Глядите веселей! Прошел я тысячу дорог, Играл для королей, Играл для слуг и для господ, . Я всей стране знаком! Зовите всех, кто здесь живет, На праздник в этот дом! Да пусть с собой приносят И выпивку, и снедь: Ведь в жизни скрипку Рафтери Им не услышать впредь!.. — Ах, неужели Рафтери? Он ангел — не скрипач! Любовь хранит он в сердце, В смычке — и смех, и плач!.. …Вот ломится от снеди стол, Камин пылает жарко, Мешок огромен и тяжел — В него кладут подарки. И всем играет Рафтери — Божественный скрипач: На струнах — песня пахаря, Смех дня и ночи плач, И волн морских кипение, И мрак звериных нор, И жаворонка пение, И фей закатный хор… …Сидят торговцы, пахари — Украдкой слезы льют: Их жизнь играет Рафтери, Их юность — снова тут. Все давнее, все лучшее Вернула им струна… По кругу шапка пущена — И серебром полна!.. Но вдруг, игру окончив, Не выслушав похвал, Исчез скрипач средь ночи — Как будто не бывал! И вот жених за ним бегом, В полночной мчится мгле: — Ах, шапку, шапку с серебром Забыл ты на столе! Но словно вихрь его умчал, И как теперь найти? — Эй ты, могильщик, не встречал Ты Рафтери в пути? — Конечно, я его встречал, Я прах его — земле вручал, В Голвее колокол звонил, Когда его я хоронил! Его меж нас давно уж нет: Дырявый плащ да пять монет — Вот весь его земной успех… А мог бы стать богаче всех! Ах, Рафтери! Его смычок Любое сердце тронуть мог… Но все, что скрипкой добывал, Он сразу бедным раздавал!.. 2007 * * * По берегам Москвы, Оки и Истры, Меж толп репейных, меж ромашек розных Броди, ищи рассеянные искры Закатов ранних и рассветов поздних. Ведь с первой ноты — песнь уже пропета, И грустью будущей — веселье свято: Светила осень сквозь весну и лето Лучом венчальным своего заката… 2007 * * * Алексею Брюнцеву Сходен мозг с орехом грецким — Бороздится и двоится, То, что выношено сердцем, Никогда не говорится. Лишь играет свет небесный На безмолвных лицах рек. То, что сказано, — завеса Несказанного вовек. Несказанное — наш терем, Как душа, любимый нами, Всем утратам и потерям Вольно за его стенами. В сладкий сон сбегает пленный, На просторе цепи рвет. Несказанное — нетленно. Не рожденный — не умрет. 2007 * * * Вспышка события в речь не вмещается, Высказаться не удалось ни разу. Поэтому сказанное возвращается И настойчиво требует пересказа. Не привелось ни зычному, ни зоркому Сладить с памяти темными норами. Оттого и пересыпана жизнь поговорками, А природа и речь — повторами. 2007 СМОРОДИНА Смородина — северной шири услада, Бедная родственница винограда, Расовый — красный, и белый, и черный — Символ Библейский, навек усеченный! Но нам, менестрелям садов и полей, Твоя нищета — винограда милей. Нас кротостью пенья давно покорила Гармонь луговая — властительней лиры, Мы горного ветра утратили вкус, И наш виноградник — смородины куст… 2007 ОТРАЖЕНИЕ Сергею Глушинскому В стеклах дома напротив Отражается наше окно: Только взгляд убегающий Лотов, — Убежать не дано. Ты навек отражением связан С этим городом — грешен и свят, И ликует и бедствует разум, Как Незримые Власти велят. В стеклах дома напротив Отражается наша судьба, Луч смещает, кривит и колотит — От подошв и до лба. Только странным, светящимся знаком, Вдоль по жизни и чрез — Отблеск снов преломившийся: Якорь, А в навершии — Крест… 2008 * * * Мы видели — и уверовали В бестелесные облака, И они, нас оплакав первыми, Дождиком облакав, обласкав, Поверили в наше присутствие, Но не доверились нам, В небе забывчиво-грустном Растворив свои имена. А мы еще имя носим И помним порядок нот, Пока, вслед за облаком, осень Безмолвно нас не слизнет… 2008 * * * Думаешь — знаешь? Но вымолвишь: «Зна…» — И обступает тебя тишина, Не прозвучавшая нота… Думаешь — знаешь хоть что-то? В чаще молчанья твой шаг нарочит, Вслушайся — песня безмолвно звучит, Не утихая, повсюду… — Нет! Даже слушать не буду! Все мне понятно, разгадка проста, Я… Ах, но кто мне смыкает уста Мощной, незримой ладонью? Страшно под темной водою… 2008 * * * Словно дар, принимать каждый вдох, Чуять прошлое чутко, От земных и небесных трудов — Отвлекаться на чудо. Как на оклик из облаков, Как на проблеск в их слое, Мысли — стайкой цветных мотыльков На лучистое Слово. Жить на грани, у мира гостить, Словно голубь на крыше, — Только б оклик не пропустить, Только б чудо услышать… 2008 * * * …И целые великие Воздвиглись города, Несомые квадригою Метели, вьюги, льда. И миллионнолицые Взгремели времена, Той зимней колесницею Влекомы дотемна. И затерялась в них душа, Им отдана на гнев, Беспомощным подкидышем В снегах окоченев… 2008 * * * Возобновленье, возобновленье! Ты — взрыв зерна, Ты — оправданье Страданья, Тленья, Вовек верна Твоя стратегия: Пусть рос и в неге я, И в муке рос, — Но только взрывами Страстей, стихов, О да! — счастливыми Ростков побегами Из всех оков, Ветвей победами — Небес веленье Свершал сполна… Возобновленье, возобновленье! Ты — взрыв зерна. 2008 * * * И вот навершье обломилось посоха, Словно ушко спасительной иглы, — А прежде море проходили посуху И высекали воду из скалы, — Ушко иглы заветной обломилось, Иглы, с землей сшивавшей небеса, И словно бы навек исчезла Милость И ангелов замолкли голоса. И вот стоим, как сами и хотели, На грани убывания добра, И чувствует душа, и знает тело, Как жезл тяжел — и как игла остра… 2008 * * * Ты здесь найдешь — Где ты идешь, Где холод, глина, дождь, Где травы вжались в слякоть — И с ней сжили́сь, Где бесполезно плакать, Где дали нет — лишь близь, Поскольку ливень застит И мысль твою, и взгляд, Где думается наспех, А чувства только злят, — Ты здесь найдешь То, что искал Сначала там, среди зеркал Сверканья, где времен оскал И душ невоплощенных дрожь, — Там стольких взгляд Тебя ласкал, И все ж — Лишь здесь, где глина, дождь и град, Ты восполненье всех утрат Своих найдешь — Так Силы Вышние велят!.. 2008 ЭМИГРАНТ Монета плача неразменна — Поверь, а хочешь, так проверь, Когда сошлись Нева и Сена В судьбе и памяти твоей. Вода — погибель и спасенье, Ночное время волны ткут. Очнись, конечно, это Сена, Но струи в прошлое текут. Огни и лики, свет и тени — Все, с чем годами был в родстве… Но нет, одни лишь звезды в Сене, И то всего лишь три. Иль две. И ты стоишь у парапета — Невы? Как знать наверняка? — И понимаешь: это — Лета, Твоя последняя река. 2008 * * * Грома окриками вышними Ты разбужен был в ночи: То, что сказано-услышано, Несмолкаемо звучит, И дневные речи дробные Не убьют в твоем уме Слово Воздуха огромное, Прозвучавшее во тьме. Мысли-тучи тают клочьями, Вновь темнеет небосвод: Нет, общенье не закончено, Высь опять ответа ждет. Если ж днем сознанье мучится, Чтобы смыслы увязать, — Как в ночи язык научится Грому равное сказать?.. 2008 ГОРОДА Это были сокрытые храмы — И на улицах Дух опочил, Сквозь пейзажи — оконные рамы — Били Вышнего Света лучи. Вертикальные речка и поле По стропилам сбегали ко мне, Утишая печали и боли Близ обтесанных белых камней. 2008 * * * Не говорит природа о спасенье, Но бережет всеобщее родство И принимает сумрак сей осенний Всецело — увядающей листвой. Как был расцвет дарован небесами, Так с них нисходят холод и тоска, И верой — без обряда и Писанья — Полны деревья и жива река. Прими и ты призыв, сходящий свыше, Призыв-печаль под мертвенной Луной, Чтоб вместе с полем замершим услышать Весны молчанье в глубине земной. 2008 * * * Нам осенью удалось Кусочек сиянья зыбкий Увидеть: небесный лось Расплылся в летней улыбке. И в прошлое он, лучась, Бредет, сам собой согретый. А может быть, этот час И стоит целого лета?.. 2008 * * * Священное небо — О взгляда земного Предел-оболочка! О ветхий наш невод, Сверкающе-новый! Мы пойманы. Точка. Вершина блаженства — Быть рыбой земною, Уловленной высью! От мысли до жеста, От вьюги до зноя Сезоны исчисли, И будь благодарен Ловцу-за-пределом За Синюю Ловлю, За жар, что подарен И духу, и телу, За Муку с Любовью! 2008 ПТАХ Ожог изначального страха — От Птаха, От него, восьмиглавого: Ты видел, ты видел с утра его, Когда лежал в колыбели! И, сколько потом ни пели, Тебя утешить желая, Но властвует боль былая Ожогом — от сердца до паха; Она лишь, Она одна лишь, Пока не поймешь, не узнаешь Сокрытые духов пути, Пока не захочешь найти Источник начального страха — Восьмиглавого Птаха!.. 2008 * * * Каждый вечер — предвестье Великого Мрака, Расставания с жизнью земной, Каждый вечер — внезапной кончины оракул, Что молчит тяжело за спиной. Но деревьев предсмертные ветви воздеты Над страной почерневшего льда К той надежде, в которой сошлись все рассветы: К пробужденью в Небесном Всегда. 2008 * * * Облака пропускают лучи, И незримого мира покровы Стать прозрачней и тоньше готовы, — Но об этом молись и молчи. И земное заемное слово Истончи до безмолвного зова, И словами — молчанью учи. 2008 * * * Вот оно низошло, накатило — Ум повержен, как ложный божок: Ослепительное светило Плавит мысли и жжет. Как расскажешь об этом В царстве времени полуглухом? — Разве даль озаряющим светом? Разве темным стихом?.. 2008 * * * Сам незрим и к незримому чуток, Жив, невиданное храня, Дух неспящий — вседневное чудо, Неизведанная часть меня! Целой жизни моей потери Неутраченными хранит Темно-синий, высокий терем, Тот, в который мой взор не проник! 2008 * * * Случайными созвучьями влеком, Увязнешь в них легко. А лучшие стихи — под языком, Как мед и молоко. Струится речь, как чистая вода, Легка твоя стезя. А главного не скажешь никогда. Да, видно, и нельзя. 2009 * * * Воздетым к облаку молчаньем Царит над полем зимний клен, Пространства говором печальным И страхом ветра убелен. Он, пауза в их скорбной речи, Он, мыслей снежных перерыв, Ветвями пестует и лечит Тревожный трепет четверых — Земли и неба, ветра, снега, Простор терпению уча, И мука переходит в негу Под ветвью властною врача, Как под рукою дирижера Оркестр смиряет свой порыв, Из тьмы желания тяжелой Дверь в просветленье приоткрыв. …Воздетым к облаку молчаньем Царит душа моя зимой Над ветра зябкими речами — И лечит поля страх немой. И, проникаясь этой дрожью Охладевающих стихий, К ним призывает милость Божью, В страх речи низводя стихи. 2009 * * * Степану Пирогову Куда уйти От Вспышек Девяти — И от Десятого, Сокрытого? Так удален, неведом скит Его, Что даже сердцу не найти Малейшего к Его жилищу следа. Но все ж — и с Ним идет беседа У живо-трепетной души, И все желанья-крепыши Рождаются от этой встречи тайной… На грани мира, за окраиной Реченья-духа-вещества, Где в глине мысль едва жива Умолкшим отзвуком Любови, Где стражи мрака наготове Стоят, в преддверье торжества, — На Древе ночи, среди веток Сухих, назначенных для Черного огня, . Вдруг вспыхивают Девять Светов, И тот, Десятый, смотрит на меня, Столь удален, незрим и кроток, Столь близок, родствен и любим, Что в отблесках последних, сотых, Все так же цел и недробим. И высветляются пути Из бездны — в лучезарный скит Его… Куда уйти От Вспышек Девяти — И от Десятого, Сокрытого?.. 2009 * * * Это туч ополчения вышли Из-за дальней кромешной черты. Это мучится лес, а не мысли, Березняк дрожит, а не ты. Это день, а не взор твой, не светел, Это дальнего грохота час. Все мощней, все порывистей ветер, Это ветер — не ангельский глас. Среди тьмы, среди ночи полдневной Притаилась изба, не дыша. Это стелется дым над деревней, А не с телом простилась душа. 2009 * * * Новым эоном нам разум скрутило, В красный закат окунулось светило. Но не лишился я доли святой — Медную чашу наполнить водой. Медная чаша, древняя чаша, Память сакрально-прозрачная наша, Память о рае сквозь отблеск огня, Вечной водой напоила меня. Новых эпох темно-красное брашно, — И прикоснуться, и вымолвить страшно, — Я отвергаю, Отодвигаю: Мне приготовлена чаша другая… 2009 * * * Речь времен высокая, речь пространств прекрасная, Мед моим мгновениям, боль и плач — годам, Речь, в которой сызмальства слухом я участвую, Тайна, за которую жизнь свою отдам! Грянет Слово горнее — и падут вериги, И зарукоплещут воды всех морей: Речь, запечатленная в Облаке и Книге, Божья речь всемирная, речь любви моей! 2009 * * * Цветы сомкнули чашечки, чтоб дню Минувшему уже не пить из них. И новый смысл из темноты возник, И перед ним я голову склоню. Мрак единит. Почти различий нет. Исчезло дня подробное меню. Но дружествен душе парад планет, И перед ним я голову склоню. Я знаю: к Духу, словно дым к огню, Относится сей мир, сей мрак ночной. Но Дух — незримо зреет надо мной, И перед Ним я голову склоню. 2009 * * * Береза могучая — мыслей сокровище наших, О сила ветвей, поколеньями думы вбиравших, О лиственный пир! Ушедшие живы — им вслед многорукая машет, И светел их мир. Кто ж поднял топор — и родов единенье обрушил, Сорвал покрывало с небес, бесприютные души Навек сиротя? Барометра стрелка к великой склоняется суше, И плачет дитя. 2009 * * * В саду играет скрипка С левкоями меж нот. Еще одна улыбка — И я у Ваших ног. Как распахнул оконца Наш деревянный сруб… Одна улыбка солнца, Движенье Ваших губ! Обиделись? Да бросьте, Там флейта, контрабас… У нас такие гости Бывают в жизни раз: По тропкам стародавним Гуляют и поют Давно под черным камнем Обретшие приют. Напевом вторят флейте Умолкшие давно… Налейте мне, налейте Искристое вино — Нет, не вино забвенья, Чтоб слез поток затих, Но чашу вдохновенья, Чтоб вспомнить каждый штрих! Она играет — скрипка, И светом залит сруб. Еще одна улыбка, Одно движенье губ! Возможно продолженье, Любви спасенье — стих. Еще одно движенье, И Вы меж рук моих!.. 2009 * * * Где полет и легкость линий, Где раздолье краскам, Где вниманьем неба синим Каждый лист обласкан, Где ликует сад, объятый Божьим состраданьем, И где смотришь на меня ты С тайным ожиданьем, Там опять я не отвечу, Снова промолчу я, Там о месте новой встречи Думать не хочу я, В золотом луче горящем, В этой райской куще, Жив я только настоящим — Против тьмы грядущей. Там ни шелеста, ни хруста, Травы не пригнуты, Так не обвиняй же чувство, Что живет минутой, И душа не виновата, Что молчанья хочет: Там для света нет заката, Нет грядущей ночи… Пусть же нам из ночи темной, С безрассветной тризны, Будет виден день огромный Световой отчизны, То безмолвие живое, Всех мелодий краше, То молчанье роковое Пред разлукой нашей!.. 2009 * * * Трепетанье души При виде взлетающей птицы… Ах, душа, не спеши, — Зачем в облака торопиться? Ты побудь, поживи Средь листвы, ароматной и прелой: Здесь ведь больше любви, Чем там, в беспредельности белой… 2010 ПОЛНОТА Юрию Хаткевичу Да нужно ли, нужно ли Что-то извне Осеннему саду В его желтизне? Он полон собою От пят до макушки, Как берег прибоя Цветною ракушкой: Он тонет в себе. Сохранил он за лето, Что было в листве Прочирикано, спето, Что было потеряно, Обретено, — Так музыкой смолкшей Сознанье полно… Да нужно ли, нужно ли Что-то извне Познавшему сердцу В его белизне? Все краски-цвета В нем смешались и сли́лись, За целую жизнь Они в нем убелились, Меж садом и сердцем Различье одно: Оно не собою, А Богом полно… 2010 * * * Закосневший в своем, низколобом и давнем, Как тебя от людей в мир волков увело? И не понял — навек — замахнувшийся камнем, Что в свое же он метил глухое чело. А коль так, перестанем учить и учиться, Ведь иное обличье грозит нам с утра. Да и по́д вечер голодом глянет волчица — Чья-то матерь беспутная, злая сестра. 2010 * * * Как липы возносят иссохшие ветви, Сегодня мы руки возденем: Ответьте, о выси, о тучи, ответьте, Что делать, что делать с виденьем? Понять, что пророчество неотменимо, И воле Небес покориться? Но Милость, но Милость прошествует мимо, Закатного света царица. Иль сердцу как прежде лелеять тревоги, Лелеять надежды и страхи, И, встретив царицу, ей броситься в ноги На темной дороге к плахе?.. 2010 * * * Между колонн Боаз и Яхин Вышним дыханьем нисходят стихи. Между колонн Яхин и Боаз Тысячелетия длится час. Скрылось от взора, за наши грехи, Ложе любви меж Боаз и Яхин. Шепот высот меж Яхин и Боаз Не представим и не слышим для нас… 2010 ВСЕМИРНАЯ РЕЧЬ Марку Хаткевичу Начинается с малого, Со случайной и робкой заявки: То с пригорка апрельского талого, То с ноябрьской не сдавшейся травки. Но живет местный дух на пригорке, Есть свой ангел у каждой травы, И проглянет, как хлеб из-под корки, Безграничность всемирной молвы. Это сонмы и воинства духа, Близость всех, кто живет вдалеке, И от них — отворение слуха, Мед стихов на твоем языке. Травка слово небесное скажет, Холмик — пристань невидимых встреч, И не рифма, не рифма их свяжет, Но Творенья всемирная речь. 2010 * * * …Но все, что я понял и знаю, И все, что гласит аксиома, Мало пред призывом Синая, Пред Словом, сходящим с Сиона, — Не малостью капли пред ливнем, Песчинки — пред вечной горою, Но тем умалением дивным, Которым я душу сокрою В безмерном, предвечном Сиянье, — Сожму ее в точку живую На линиях Божией длани, Хранящих судьбу мировую! 2010 * * * Все, что ты видишь, живет только в зренье твоем, Все, что ты мыслишь, живет только в мысли твоей. Лишь для испившего — сладок и свеж водоем, Лишь опаленному — сладостна тень от ветвей. Сладость и свежесть во власти любви — не воды, Тень и прохлада во власти души — не листвы. Вот отчего твой источник превыше беды, Вот почему твоя крона превыше молвы. 2010 * * * Вдруг приоткроется, совсем чуть-чуть, В Невидимое — мысли створка, Иль вещества чуть отслоится корка. И вот я к духам — в древний Дом — лечу. А где она — та створка, та расщелина, Та прорезь в плотном Бытии? Но это разглашать не велено, И если разыскал — таи. Она бывает в чувстве. Иль мгновении. В знакомом сне. Мелодии. Строфе. А предосенних флоксов дуновение Да слезы — мой единственный трофей. 2011 * * * Слова собираются — грянет гроза, Сгущаются мысли и слоги В лиловые, гневные — не предсказать — Подвижные накипи рока. Ударит ли громом, собьет ли он с ног — Иль дерн оживит залежалый? Пророчества — ложны. На то он и рок — Властитель словесной державы. 2011 * * * Иль говорить об этом зарекусь, Иль укажу невнятно и намеком: Взгляни, как сквозь лесной малинный куст Взирает небо синим оком! Вид на ручей и на тропинку вид Открыт его взыскующему глазу, Оно и листья изнутри живит, Да и тебя, смотрящего, — всех сразу! Оно лучом глядит сквозь летний куст, Оно бежит по лиственным распутьям, И — неба часть — твой взор иссиня-густ, Хоть полон мельтешеньем лилипутьим… Я смысл единый — натрое слою: Листву и душу небо излучает, И суть необозримую свою Твоим пытливым взором изучает. 2011 БЕЗУМНАЯ И глядит — и не видит. И слушает, А сама изначально не здесь, Вспоминает далекое, лучшее — Край утраченных райских чудес. Дверь открыла — а в доме все смешано, Как слова в помраченном уме. Малый лучик прошил тьму кромешную: Не она ль — этот лучик во тьме? Ах, Психея, ты в дымчатом платьице Своего лучезарного сна На пороге великой невнятицы Застываешь, сомнений полна… 2011 * * * Ветер на улицу дышит неровно, Может быть, издавна любит ее. Время темнеет. Соседка Петровна С ветхой веревки снимает белье. Визг лесопилки. И знает лишь леший, Что нашу местность зеленую ждет. Каждый в себе. И кого мы утешим — Ветер? Соседку? Времени ход?.. 2011 * * * Зеленого ветра рассказами, Сирени невнятными притчами Учение Высшего Разума В его шумнолистом величии — День майский постиг и отпраздновал, День радостный нес — намекал На таинства Высшего Разума Нам, дремлющим ученикам. 2011 * * * Петру Цыплакову Лишь в первый миг нисходит озаренье — Венец из вихря. Венчик лучевой. И это — продолжение Творенья. Ответ Молчанью. Все из Ничего. А после — слоги. Линии. Детали. Черты и йоты. Пересказ. Молва. Так в тексте окружает комментарий Священного Писания слова. Но главное — уловленное сразу, Излитое от огненных щедрот: Да не поставит ум предел экстазу, И дух не затворит пред ним ворот! 2011 * * * Пусть свободны луга, берега сановиты и поймы широки, Но бегут — отстают, протеканье овеяно грустью. Видно, цель — не предморье, и смысл — не впаденье, не устье, Видно, счастье реки — пребывать в животворном истоке. Пусть мгновенья мои плодоносны и радостны сроки, И на каждом шагу достигаю нежданного пусть я, Все ж печаль — мой удел. Видно, цель — не свершенье, не устье, Видно, счастье души — пребыванье в Господнем истоке. 2011 * * * Не благодаря, но вопреки Всем провалам, плачам и утратам Обретений тени велики, И по смерти быть тебе богатым. Где невинность видится виной, А схожденье в пропасть — искупленьем, Мы иной проснемся стороной — Душу до сияния разденем. 2011 * * * Проповедь-проза! Неужто же вчуже мы Землю воспримем и в небо вернемся? Где же ты прячешься, притча-жемчужина? Хоть перед смертью найдем — улыбнемся. К сумеркам проза и солнце склоняются, Мрака черту мы почти перешли… Вдруг озаренье — и смерть отменяется: Жемчуга свет воссиял от земли!.. 2011