Из разных книг * * * Любовь моя — сад, безвозвратно Вбегающий в осень. Тысячекратно Сад упованья отбросил Своих краснеющих дней. Их стая Кружится, в осень слетая, И я выбегаю из сада за ней, Но она — бесстрастно-святая… Ангел с восточной миниатюры, Юноша станом и ликом тюрок, Оранжево-красно-синих Крыльев, обширных и сильных, Единым взмахом Все времена обогнав, Прекрасен и прав, Склоняется перед Аллахом!.. Любовь моя — царь в окруженье Врагов, чей воинствен вид. Им царь проиграл сраженье, Теперь любое движенье Смертью царю грозит. И царь, в безнадежности нищей, Глазами в отчаянье идола ищет — И видит: простерся у царских ног Сбитый стрелой деревянный бог… Ангел с восточной миниатюры, Юноша станом и ликом тюрок, Ярко-малиново-желтых Крыльев своих распростертых Единым взмахом Все времена обогнав, Прекрасен и прав, Склоняется перед Аллахом!.. Любовь моя — журавлей вереница, И ветра водоворот, Срывая за птицей птицу, Скрывает в провале вод. И надо, в горестном хоре Блуждая меж облачных глыб, Лететь за злобное море — Лететь ради тех, кто погиб… Ангел с восточной миниатюры, Юноша станом и ликом тюрок, Сизо-сиренево-темных Крыльев своих огромных Единым взмахом Все времена обогнав, Прекрасен и прав, Склоняется перед Аллахом!.. 1985 НЕ ЗНАЯ САМ Пора, мой друг, пора, покоя сердце просит… … Предполагаем жить — и глядь, как раз умрем… Год 1836-й… Когда поэт, не зная сам, О будущем проговорится, — В душе аира и корицы, Шафрана аромат. Бальзам, Пьяняще-тянущий и южный, Кипит, питает и струится, Неведомый Столицы вьюжной Холодным голубым глазам… Ах, все ли ведает душа? Должно быть, все. — Покуда тело Мелькает средь Столицы белой, И наслаждаясь и греша, — Душа глядит оторопело В грядущее, едва дыша. Душа — снежинка Божества, На гриве мраморного льва — Сознанья Вечного частица! Душа — неоспоримый миф! В тебе Грядущее вместится, Споет, еще не наступив, Свое вступленье хоровое… Там, где Нева меж снежных нив, — Бегите, бедствуйте. Вас — двое: Ты — в лед закованный ручей, И спит на дне живая Нимфа, Ей снится Вечность-без-следа… А этот стих — ответь мне — чей? Ее иль твой? Иль в каждой рифме Сознаньем скована вода?.. Во льду — пролески и прозимки, Лишь капельки из-под пера Оттаивают, как слезинки, Бегут: «Пора, мой друг, пора…» Что за таинственный бальзам? Не эфиопского ль провидца В славянских жилах кровь течет, Когда поэт, не зная сам, О будущем проговорится — И смерть свою же предречет?.. 1984 АЛИ Со смертью Али прекратились потоки И падали звезды, вопя о пощаде, Вздымались низины, померкли пророки — И вспыхнуло небо, с землею в разладе. Но молвил Али о таинственном нищем, Что явится ночью за царственным телом, И брошен был труп на тележное днище, И выли колеса в саду оголтелом. Плоды опадали и лезли из кожи. Но следом разгневанный вышел потомок, И лошадь нагнал, и схватился за вожжи, Взмахнув над возницей мечом средь потемок. И нищий откинул с чела покрывало: Открывший лицо пролетавшей комете — Али улыбался! И как не бывало Ни лиц, ни времен, ни телеги, ни смерти. 1972 ОСЕННИЙ ПОЕЗД А когда подымается дым После каждого слова, И вокруг, словно смерть, недвижим Хмурый воздух соловый, Непослушными пальцами мысль Не удержишь — уронишь: О, зачем ты столетьями тонешь? Хоть сегодня — очнись! Если холод иглою прошил Загустевшее сердце, Если в небе давно — ни души, Если некуда деться, Кроме этой звезды земляной, Лубяной, заскорузлой, Если судеб не рубится узел, — Хоть не плачь надо мной. Мир сгущенья и таянья. Мир Той любви неоткрытой, Для которой и рай был не мил, От которой защиты Нет во тьме гробовой, и нельзя До конца расквитаться… У одра холодеющих станций — Загляни мне в глаза. 1978 * * * Я — Дух, Я — Дух, Я — Пламя, И Мне подобных нет: Я высшими мирами, Как ризою, одет! Но Я открылся нищим, И золотист, и тих: Сравнить Меня им не с чем, Иного нет у них… 1987 * * * Из трех берез, растущих на опушке, Мне средняя милей. Нет, не вина — воды налей И поднеси в жестяной кружке. Дай причаститься сей земле, Покуда день, покуда лето. Пусть славится богиня из Милета, А мы с тобой и так навеселе! Из трех дорог — трех проводов гудящих — Мне средний путь милей. Живительно-зеленый, терпкий клей По жилам струн течет все слаще. Вот облака сияющий ковчежец Домчался к нам как дар Океанид. Пусть славится дельфийский Стреловержец, А нас вода сильней вина пьянит! Стоит над нами выдох Океана В высоком ветре эллинских времен, Как мачтовой сосной проколотый лимон, Сочится солнце на поляну. Три возраста судьба на выбор предлагает, Но средний мне милей. Нет, не вина, воды налей: Она не гасит — зажигает. Забыв про цель, мир движется по кругу, Жарой ритмической пленен. И мы как высший дар в сей день даны друг другу По воле облаков, по прихоти времен!.. 1990 ДОМ Даже в детстве, где августа внешность Просветлялась, неся благодать, Я не знал, что мой дом — Бесконечность, Я не мог, я не смел это знать. Я-то думал, что дом мой — древесный, От крыльца до конька мне знаком, И Луна в него входит невестой, Солнце входит в него женихом. Ну а то, что ни разу их светы Не сходились на свадебный пир, Было разве что лишней приметой, Сколь насмешлив забывчивый мир. Ну а позже философы, с пеной У пастей, мне кричали: «Дурак, Полагайся на плотские стены, Ведь за ними — молчанье и мрак». Я же знал: то, что мыслит и веет И во сне называется «мной», Пред палаткой из кожи имеет Преимущество света пред тьмой. Но и в юности, чья быстротечность Листопадам сентябрьским сродни, Я не знал, что мой дом — Бесконечность, И что ею полны мои дни, И все то, что уже наступило, И все то, что еще не сбылось, — Балки страсти, свободы стропила — Божьим взглядом прошиты насквозь! 1990 МОЛИТВА О сын Иакова, ты слышал Божий зов Не с гор пустыни, а среди лесов, Средь кленов-яворов российских, Где славословят не левиты, А стаи малых голосистых Певцов. И свитки были свиты Из тысяч тропок и путей, И встреч нежданных, и потерь. И эти свитки развернулись Торжественною чередой Резных и древних сельских улиц, Церквей, растущих над водой. В садах, заросших и забытых, Блуждал ты, истину ища, А вечер, словно древний свиток, Величье Божье возвещал. Ты жил в России как во сне, Среди чудес ее не зная, Что Божий голос в сей стране Величествен, как на Синае. Ты тайным кладезем владел, Что утолял любую жажду, Ты мог услышать каждый день, Что в жизни слышат лишь однажды. О сын Иакова, тебе являлся Бог: Его ты всякой ночью видеть мог. Он был в короне крон кленовых, Был в лунный облачен подир И светом строф, до боли новых, На всех путях твоих светил. Он в веру темных изб заснувших, Веков дремучих и минувших Тебя безмолвно обратил. О сын Иакова, и ты стоишь пред Ним, Десницею лесной взлелеян и храним. Как лес ты вырос до ночного неба, Как лес твоя молитва поднялась За этот край. Еще нигде так не был Певуч, раскатист, внятен Божий глас, Как здесь — в стихами дышащей России. Проси дыханья ей. Проси и ты, Как предки неуступчиво просили Средь огненной и грозной темноты. 1992