Надо заметить, что Книга Иова отличается особенной философ-
ской полифонией — в ней формулируются и сосуществуют различ-
ные концепции бытия. И если друзья Иова в конечном счете ока-
зываются пред лицом Господним не настолько правы, как Иов, то
это не значит, что они совсем не правы и не говорят ни слова
истины. В чем-то важном все они, конечно, ошибаются; но зато
в учении каждого из них затрагиваются важные, сущностные пла-
сты духовной реальности. Обычно исследователи говорят о фраг-
ментарности изречений как друзей Иова, так и его собственных,
о том, что нельзя выстроить целостные учения, исходя из выска-
зываний каждого из них. Но это не так. Утверждающие подобное
недостаточно пристально всматриваются в текст, часто забывая, что
на Древнем Востоке глубокие концепции выражались очень ла-
конично, буквально в нескольких словах, потому что эти «несколь-
ко слов» апеллировали к таким граням сознания, таким религиоз-
ным, мифологическим, бытовым и другим представлениям, кото-
рые уже издавна были глубоко укоренены в мышлении жителей
данной эпохи и данного региона. «Несколько слов», произнесен-
ных мудрецом, подобно камешку, брошенному в воду, способство-
вали возникновению у слушателей множества «концентрических
кругов» ассоциаций. Слово, сказанное мудрецом древности, падало
на подготовленную почву традиционного мышления — и приноси-
ло обильные плоды…

Перейдем теперь к рассмотрению обличений, высказываемых
праведнику его друзьями. Первый из них — старейшина Елифаз.
Это благородный старец, скорее всего предводитель идумейского
племени, поскольку имя «Елифаз» впервые было дано первенцу
Исава–Едома (Быт. 36, 10). Надо думать, что прежние философ-
                            

    – 46 –    
                                                                                                               


ские беседы Иова с Елифазом велись в условиях куда более спо-
койных…
       

Само имя אליפז ‹Элифа́з› означает «Бог мой — чистое золото».
Возможно, уже в самом имени содержится намек на такую сторо-
ну учения этого древнего философа, как концепция о «служении
Богу из корысти». «Бог — это золото», т. е. служение Богу в кон-
це концов обязательно вознаграждается, оно должно совершаться
из выгоды, ради того воздаяния, на которое может рассчитывать
человек.
      

Подобная мысль парадоксальным образом опровергается опы-
том Иова, по крайней мере на ранней стадии его разговора с Ели-
фазом. Собственно, что такое опыт Иова? Это опыт человека, ко-
торый пошел дальше знаменитой концепции о необходимости бес-
корыстного служения Богу. «Служите не как те рабы, которые
надеются на вознаграждение, а как те, которые на вознагражде-
ние не надеются». Так соответствующая концепция была впослед-
ствии сформулирована мудрецом раннеталмудической эпохи Анти-
гоном из Сохо (Пиркей Авот 1, 3). Но Иов идет дальше. Он слу-
жит не только без вознаграждения, он служит несмотря на страш-
ные страдания, из которых не видно исхода.

Итак, Елифаз вступает с ним в спор. И, надо сказать, он по-
своему выдающийся теолог, он излагает собственную глубокую
концепцию смысла жизни, но пред лицом настоящей истины и
неизведанного пути бытия, который Иов пролагает в страшных
муках, Елифаз оказывается не прав.

Речь Елифаза содержится в четырех главах Книги Иова. Это
главы 4–5 (первая речь Елифаза), 15 (вторая речь Елифаза) и 22
(третья речь Елифаза). Как строится повествование? Иов первый
начинает разговор с друзьями, собравшимися вокруг него. Мы
увидели, что сначала он пытается как бы отрицать непосредствен-
ное участие Всевышнего в сложившейся трагической ситуации,
дабы не обвинить Создателя в своих страданиях, в крушении все-
го, на что он, казалось бы, имел право надеяться вследствие своей
праведности. Но Елифаз, однако, намеренно провокационно вынуж-
дает его отвести главное обвинение: ничто не происходит без Бога
и вне Божьей воли, и поэтому Иов совершенно не прав, усколь-
зая, уклоняясь от главной темы размышлений — от темы воздая-
ния Божьего; он, мол, нарочно переводит разговор на другие те-
мы, замалчивая суть дела.

Елифазу, видящему перед собой в лице Иова одновременно му-
ченика и праведника, трудно сразу обрушиться на него со своими
                            

    – 47 –    
                                                                                                               


обличениями. Елифаз начинает обвинять Иова очень мягко. Он
сначала «рассыпается в комплиментах», он вспоминает, сколь
многое свершил Иов своею праведностью, скольким людям он по-
мог — таково начало 4-й главы, первой речи Елифаза:

И отвечал Елифаз феманитянин, и сказал:
     Если попытаемся мы сказать к тебе слово — не тяжело ли будет тебе? Впрочем, кто может возбранить слову! (Иов. 4, 1–2)

— т. е. в начале своей речи Елифаз саму необходимость обраще-
ния к Иову уже ставит под сомнение. Не оскорбит ли его речь
друга, не обидит ли, не умножит ли его мук? Но — как бы заклю-
чает Елифаз — мы вынуждены вести беседу и в этих условиях, по-
тому что вне общения мы не сможем прийти к общим выводам.
Ведь слово духовно, и оно имеет силу охватить любую ситуацию,
вобрать ее в себя и осветить своим внутренним светом.

Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал,     Падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял. (Иов. 4, 3–4)

Елифаз хорошо помнит и знает, скольким людям и физически,
и морально помог Иов в прежние годы, когда процветал.

А теперь дошло до тебя — и ты изнемог; коснулось тебя — и ты упал духом. (Иов. 4, 5)

В этих словах утешения уже скрыт упрек. Значит, сам ты не
готов выдержать то наказание, тот гнев, которые на тебя обруши-
лись. Но почему же пришли они на тебя? И далее Елифаз перехо-
дит к прямым обвинениям. Они с особой силой — гораздо боль-
шей, нежели здесь, — звучат во второй речи Елифаза:

Да ты отложил и страх, и за малость считаешь речь к Богу. (Иов. 15, 4)

Такие слова произносятся в ответ на высказывания Иова о его
невиновности и о том, что действительность совсем не такова, ка-
кой ее себе представляет Елифаз.

Нечестие твое настроило так уста твои, и ты избрал язык лукавых.
     Тебя обвиняют уста твои, а не я, и твой язык говорит против тебя. (Иов. 15, 5–6)

                            

    – 48 –    
                                                                                                               

Здесь уже слышны гнев, раздражение, прямое обвинение. Куль-
минации они достигают в третьей речи Елифаза, где он прямо
и недвусмысленно обвиняет Иова в страшных грехах, которые тот
якобы скрытно совершал и за которые пришло воздаяние. Ели-
фаз, правда, высказывается в сослагательном наклонении, но тем
не менее даже такое «предположительное» обвинение звучит
очень сильно и жестоко:

Верно, злоба твоя велика, и беззакониям твоим нет конца.     Верно, ты брал залоги от братьев твоих ни за что и с полунагих снимал одежду.
     Утомленному жаждою не подавал воды напиться и голодному отказывал в хлебе;
     А человеку сильному ты давал землю, и сановитый селился на ней. (Иов. 22, 5–8)

Более 3500 лет назад беззаконие совершалось примерно так же,
как и сейчас: сильные умножали богатство и власть, а слабые
лишались последнего имущества. В таком злоупотреблении вла-
стью обвиняет Елифаз своего друга, который был, как мы пом-
ним, правителем:

Вдов ты отсылал ни с чем и сирот оставлял с пустыми руками.
     За то вокруг тебя петли, и возмутил тебя неожиданный ужас,     Или тьма, в которой ты ничего не видишь, и множество вод покрыло тебя. (Иов. 22, 9–11)

Не только ужас, по словам Елифаза, объял Иова за его якобы
страшные беззакония, но и тьма помрачила ему очи, и он не ви-
дит смысла своих страданий, не видит, что они — прямое воздая-
ние свыше, не хочет обратиться с покаянием к Богу, а лишь про-
должает говорить о своей невиновности и еще смеет вызывать
Всевышнего на суд, просит Его «предстать пред людьми», чтобы
поведать, в чем вина Иова… В словах Елифаза проявилось его под-
линное, возможно, ранее скрываемое отношение к другу.

В чем же суть философской концепции Елифаза, в чем смысл
его учения — необыкновенного для древнего мира и, как мы по-
стараемся показать далее, имеющего немало последователей и про-
должателей в последующих веках?

Самый нижний слой, первая ступень этого учения — знамени-
тый закон воздаяния. Разумеется, он встречается не только у Ели-
фаза; он изложен или обозначен в других книгах Библии, в древ-
неиндийских ведах, в зороастрийском учении, да и, в конце кон-
                            

    – 49 –    
                                                                                                               


цов, во всех развитых древних религиозных, философских и ми-
фологических системах, в том числе у египтян и китайцев. Эта
концепция гласит, что все дела человека вызывают воздаяние,
и всё, что он делает, возвращается к нему самому. Раз Иов стра-
дает, значит он заставлял страдать других; раз он бедствует, зна-
чит из-за него бедствовали люди. Очень лаконично и выразитель-
но данная концепция представлена в Библии — в Книге пророка
Авдия:
       

Ибо близок день Господень на все народы: как ты поступал, так поступлено будет и с тобою; воздаяние твое обратится на голову твою. (Авд. 1, 15)

Как же излагает закон воздаяния Елифаз? В первой своей речи
он высказывает следующую мысль:

Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его… (Иов. 4, 8)

Чему уподоблено здесь воздаяние? Тому урожаю, который не-
избежно получает человек от посеянного им:

…Что посеет человек, то и пожнет… (Гал. 6, 7)

«Оравшие нечестие», т. е. распахивавшие поле беззакония и се-
явшие на нем зло, его же и пожнут, потому что зло непременно
принесет свой урожай, и виновные в его распространении будут
вкушать «хлеб» злого воздаяния. И если здесь воздаяние сопо-
ставляется с трудом крестьянина и выражено в терминах землепа-
шества, то в другом месте Елифаз излагает то же учение в иных
образах, связанных уже с биологическим циклом человека — его
зачатием и рождением:

Так опустеет дом нечестивого, и огонь пожрет шатры мздоимства.
     Он зачал зло — и родил ложь, и утроба его приготовляет обман. (Иов. 15, 34–35)

Что зачато, то и рождается, и дитя наследует черты своих ро-
дителей. «…Зачал зло — и родил ложь…» Воздаяние незримо гото-
вится нечестивцу, подобно тому как плод незримо созревает в ут-
робе: «…и утроба его приготовляет обман». Сходную мысль мы
находим в Псалтири:

Вот, нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил себе ложь;     

                            

    – 50 –    
                                                                                                               

     Рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил… (Пс. 7, 15–16)

Но если данное положение философии Елифаза и не отличает-
ся оригинальностью, то за ним следуют рассуждения гораздо бо-
лее самобытные, подобных которым мы не встречаем ни в Биб-
лии, ни в иных писаниях Древнего Востока. Эти рассуждения
содержатся в первой речи Елифаза:

Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его;
     От дуновения Божия погибают и от духа гнева Его исчезают.
     Рев льва и голос рыкающего умолкает, и зубы скимнов сокрушаются;
     Могучий лев погибает без добычи, и дети львицы рассеиваются. (Иов. 4, 8–11)

Что касается последнего уподобления, то вполне понятно, кто
уподоблен льву, кто — львице и кто — детенышам льва. Это нечес-
тивый со своим семейством. Воздаяние преследует не только его
самого, но и жену, детей и весь род — всех тех, кто соучаствовал
в преступлениях, не останавливал преступника или даже его по-
ощрял. «Зубы скимнов» (т. е. молодых львов), зубы преступни-
ков, — сокрушаются, т. е. исчезает их сила и перестает быть слы-
шен их голос.
 

Более загадочна первая часть приведенного изречения Елифаза,
гласящая, что нечестивые «…от дуновения Божия погибают и от
духа гнева Его исчезают». Здесь употреблено древнееврейское
слово רוח ‹ру́ах› — «дух». Но мы знаем, что Дух Божий участво-
вал в сотворении мира:

Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его — всё воинство их… (Пс. 32, 6)

Через Дух Святой, Дух Божий всё сотворено и всё поддержива-
ется и сохраняется, как сказано:

…Пошлешь Дух Твой — созидаются [творения], и Ты обновляешь лицо земли. (Пс. 103, 30)

Итак, Дух Божий — основа всего бытия, скрытая сущность тво-
рения, то, чем мы живем и существуем, это сила, поддерживаю-
щая создания и неорганические, и живые, и, тем более, разум-
ные. Но тот же Дух Божий, как говорит здесь Елифаз, становится
«духом гнева», т. е. исполняется гневом и служит погибели нечес-
                            

    – 51 –    
                                                                                                               


тивых. Как же это происходит? Дух как бы разжигается (в ориги-
нале употреблено слово אף ‹аф› — «гнев», «разгоряченность»; гла-
гол אפה ‹афа́›, того же корня, означает «печь», «испекать»), на-
полняется жаром, раскаляется и обрушивает свой огненный гнев
на нечестивых. Дух словно бы превращается в вихрь гнева — тот
же самый Дух Божий, умиротворяющий, несущий благо, всё под-
держивающий, всё живящий, становится гневом Божьим.

Чем же вызывается такое превращение? Нарушением строя
творения, разрушительным брожением человеческой мысли, воли
и чувства, переходящим в злые поступки. Когда нечестивый престу-
пает границы заповедей, запретов, нарушает гармонию в обществе
и природе, он тем самым как бы влияет на Божий Дух, поскольку
человеческий дух экзистенциально коренится в своем Источнике —
Духе Святом. Одна и та же пламенная сила духа может стать све-
тоносной силой любви — и всепожирающим пожаром злой страсти.
Если происходит последнее, тогда и Дух Божий ответным дейст-
вием «преступает границы» гармонии — и обрушивается на самого́
нечестивого, разрушая основы его жизни.

Следовательно, философская концепция Елифаза говорит о глу-
бокой связи человеческого духа с Духом Божьим, об их взаимном
влиянии. Когда дух человека не подчиняется Духу Божьему, вос-
стает против него, нарушает заповеди, начинает разрушать творе-
ние, убивать людей, уничтожать природу, то Дух Божий в ответ
и как бы в подражание ему тоже становится «хаотично действую-
щим» — и разрушает жизнь этого нечестивца, но только его и его
семейства. Далее хаос, вызванный Духом, не распространяется.
У всех же, кто покорен Духу и заповедям Божьим, сохраняются
покой и гармония. Это — еще одна часть учения Елифаза, как бы
следующая ступень осознания им закона причинности, действую-
щего в нравственной сфере.

Но Елифаз идет далее, утверждая, что его построения, его ме-
тафизические воззрения не являются следствием лишь собствен-
ных размышлений. Он ссылается на ниспосланное ему откровение
Божье, непосредственное и прямое:

И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. (Иов. 4, 12)

Слово Божье прозвучало так, что Елифаз его воспринял. Мы
можем быть уверены, речь идет о событии невыдуманном: почтен-
ный старец, облеченный властью, наделенный мудростью, нахо-
дясь рядом со страдающим другом, может говорить лишь чистую
                            

    – 52 –    
                                                                                                               


правду. Значит, какой-то вид пророческого наития, духовного экс-
таза Елифаз испытал, и слово Божье действительно к нему «при-
неслось». Но он воспринял только «нечто от него», потому что
слово это столь глубоко и всеобъемлюще, что человек не может
осмыслить его целиком. Что-то, некую часть способны уловить
наши ум и сердце от «принесшегося слова»…

Однако же Бог предстает в концепции Елифаза очень страш-
ным, ужасающим, грозным. Почему? Да потому, что человек гре-
шен и ничтожен, и в таком состоянии он может воспринять только
грозную, суровую сторону открывающейся ему Божественности.
Он не в состоянии еще оценить милость Божью, да и не достоин
ее. Ему Бог открывается как страшный, грозящий, карающий…

Далее Елифаз описывает, при каких обстоятельствах явилось
ему откровение. Произошло это

Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей… (Иов. 4, 13)

Интересно: когда «сон находит», человек обычно уже не размыш-
ляет — он отдается сну, живет в нем. Когда же человек «раз-
мышляет о ночных видениях»? Это происходит чаще всего между
сном и явью, когда дневное сознание уже пробуждается, но сон
еще не забылся. Именно таково, по свидетельству духовидцев раз-
ных времен и народов, то состояние, в котором обычно приходит
откровение. Между сном и пробуждением человеческий дух еще
не охвачен земной явью, т. е. не «отделен стеной» от Всевышнего,
но и сном уже не полонен. Вот в такие промежутки жизни, среди
«размышлений о ночных видениях», и вливается в наше созна-
ние свет откровения. Как же подобное происходило с Елифазом,
какими переживаниями сопровождалось? —

Объял меня ужас и трепет потряс все кости мои. (Иов. 4, 14)

Обычно здоровый человек свои кости не чувствует. Но «потря-
сение костей» — это самое глубокое, страшное переживание (ср.:
«…исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены…» — Пс. 6, 3).

И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. (Иов. 4, 15)

Тот самый Дух Божий, Который создал мир, Который поддер-
живает гармонию во вселенной и Который, как мы сказали, обру-
шивает жаркий вихрь на нечестивых, обращая их жизнь в хаос, —
Он и «прошел» над Елифазом.

                            

    – 53 –    
                                                                                                               

Он стал, но я не распознал вида его — только облик был пред глазами моими; тихое веяние — и я слышу голос… (Иов. 4, 16)

Не сказано, что Елифаз узрел человеческий облик, но просто
«облик» (תמונה ‹тэмуна́› — буквально «картина», «плоскостное
изображение»). Таким образом, речь идет о некой высочайшей
Сущности, которая невидима в деталях и воспринимается только
в общем — пусть каким-то «шестым» или даже «шестидесятым»
чувством… И Елифаз говорит об этом как о познании высшей ре-
альности, возбудившей в нем ужас. Ясно описать данное явление
и уподобить чему-то знакомому невозможно: «…только облик был
пред глазами моими; тихое веяние — и я слышу голос…»

Сходным образом Бог явился пророку Илии: сначала прошли
сильный ветер, землетрясение и огонь, т. е. явления весьма устра-
шающие; и лишь потом, в «веянии тихого ветра», заговорил
с пророком Господь (III Цар. 19, 11–13). Так и здесь Дух, сперва
предупредив грозными и страшными знамениями о Своем явле-
нии, затем предстает в умиротворенном, кротком образе — том,
в котором Он и поддерживает бытие Вселенной.

…И я слышу голос:
     Человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего?
     Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в ангелах Своих усматривает недостатки;
     Тем более — в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли.
     Между утром и вечером они распадаются; не увидишь, как они вовсе исчезнут.
     Не погибают ли с ними и достоинства их? Они умирают, не достигнув мудрости. (Иов. 4, 16–21)

Непонятно, пресекается ли на этом месте речь Духа или же она
продолжается в начале следующей главы. Говорит ли далее сам
Елифаз, обращаясь к Иову, или же он по-прежнему пересказывает
прямую речь явившегося ему Духа Божьего? Так или иначе,
именно здесь, в конце 4-й главы, передается самая суть, сердцеви-
на философского учения Елифаза. В чем же она состоит?

Если обратиться к древнееврейскому оригиналу, то между 18-м
и 19-м стихами наблюдается неразрывная связь (они соединены
частицей אף ‹аф›, указывающей на продолжение основной мысли
предыдущего стиха в последующем). Таким образом, получается,
что «обитающие в храминах из брения» (ст. 19) — это одна из раз-
новидностей ангелов, упомянутых в стихе 18. Приведем упомяну-
тое место еще раз:

                            

    – 54 –    
                                                                                                               

Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в ангелах Своих усматривает недостатки;
     Тем более — в обитающих в храминах из брения… (Иов. 4, 18–19)

Мы знаем, что древние выражались очень лаконично, и каждое
их слово, тем более каждый поэтический образ, открывает целый
мир. Кто же обитает в «храминах из брения»? Ангелы Божьи, что
непосредственно следует из древнееврейского текста. Бог «усмат-
ривает недостатки» в ангелах, а тем более в тех из них, которые
обитают в «храминах из брения». И вот здесь-то глубокая, ориги-
нальная философская позиция Елифаза находит наиболее ясное
выражение.
    

Древнееврейское слово מלאך ‹маль’а́х›, как и древнегреческое
αγγελος ‹а́нгелос›, означает просто «посланник». Так что можно
было бы подумать, что речь идет о посланниках вообще, ведь по-
сланники Божьи — это и пророки, и духовные учителя, и т. п. Но
при внимательном исследовании выясняется: речь идет всё же
о созданиях небесных, постоянно обитающих в вышнем мире, что
ясно следует из параллельного места, — эта сторона в концепции
Елифаза так важна, что описывается дважды. —

Что такое человек, чтоб быть ему чистым и чтобы рожденному женщиною быть праведным?
     Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его;
     Тем больше нечист и растлен человек, пьющий беззаконие, как воду. (Иов. 15, 14–16)

Из приведенного параллельного места следует, что те, кому «не
доверяет» Бог, являются קדושים ‹кедоши́м› — «святыми», и живут
они в небесах. То, что ангелы называются «кедошим», повторяет-
ся во многих местах Писания: «…да благословляют Тебя святые
Твои…» (Пс. 144, 10), «И услышал я одного святого говоряще-
го…» (Дан. 8, 13) — в обоих стихах явно имеются в виду ангелы.
При сопоставлении Иов. 4, 18–19 с Иов. 15, 14–16 выясняется,
что Бог не доверяет именно святым ангелам, обитающим на небе,
но еще более — ангелам, живущим в «храминах из брения». На
первый взгляд, это очень странно и непонятно. Попробуем разо-
браться, о чем здесь идет речь.

В разбираемом месте речи Елифаза (4, 18) говорится, что суще-
ствуют некие «недостатки», которые Всевышний усматривает в не-
бесных ангелах. «Недостаток» — так переведено древнееврейское
                            

    – 55 –    
                                                                                                               


слово תהלה ‹таг̃ала́›. Глагол הלל ‹г̃ала́ль› означает «наполняться
светом», «блистать», «освещаться» и «прославлять». Но в то же
время слово תהלה ‹таг̃ала́› означает «тщеславие», «суета». В ка-
ком же смысле употребляется здесь это слово? Ангелы изобража-
ются как существа, воспринимающие от Бога вышний свет, про-
свещаемые Им и как бы возвращающие Ему часть света в виде
воздаваемой славы. Каждому ангелу Бог уделяет некий свет, облека-
ющий его, подобно нимбу, ауре; и вот с помощью этого света ан-
гел должен восхвалять Создателя. Мы помним, что образ этих
хвалящих Бога ангелов (серафимов — у Исаии, херувимов — у Ие-
зекииля) встречается в разных местах Библии. Например, серафи-
мы взывают друг к другу, говоря:

…Свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его! (Ис. 6, 3),

а херувимы возглашают:

…«Благословенна слава Господа от места своего!»… (Иез. 3, 12)

Однако некоторые ангелы совершают попытку как бы присво-
ить лучезарный свет, дарованный им свыше, и использовать его
для собственного восхваления, а не для прославления Создателя.
Как только такой «недостаток», т. е. искажение, «усматривается»
в одном из ангелов, он низвергается из высшего мира на землю
и поселяется в «храмине из брения», т. е. в человеческом теле.
Таким образом высший дух становится живой душой человечес-
кой. И Бог «в ангелах Своих усматривает недостатки: тем более —
в обитающих в храминах из брения» — т. е. в тех ангелах, кото-
рые уже были низвержены с небес за свой грех — самовосхваление
и стали людьми. И вот, живя в телах — «храминах из брения»,
духи должны изжить свой грех и вновь подняться к Богу. Для
этого и существует человеческая жизнь с ее страданиями: для очи-
щения духа, для того чтобы он мог снова, изжив свой грех, войти
в хор славящих Бога существ.

Согласно общеизвестному преданию, один из ангелов, который
именуется на латыни Люцифер, т. е. «светоносный» (что восходит
к древнееврейскому בן שחר ‹бен шаха́р›, «сын зари», — Ис. 14, 12),
получая вышний свет от Бога, вначале прославлял за этот свет
Всевышнего, а потом возгордился и стал прославлять самого себя,
что и привело его к падению:

Ты находился в Едеме, в саду Божием…
     Ты был помазанным херувимом…     

                            

    – 56 –    
                                                                                                               

     …Доколе не нашлось в тебе беззакония.
     …И ты согрешил; и Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Божией…
     От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою… (Иез. 28, 13–17)

Вот это и есть состояние, переданное словом תהלה ‹таг̃ала́›, —
тот «недостаток», который Бог усматривает в ангелах.

Что же впоследствии происходит, согласно учению Елифаза,
с падшими ангелами, о которых говорится и в Ветхом, и в Новом
Завете, и в апокрифах? Например, в Послании апостола Иуды
о них сказано так:

И ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня. (Иуд. 1, 6)

Елифаз утверждает, что те ангелы, которые отпали от Бога,
увлекшись земной жизнью, т. е. «сыны Божьи», описанные в Кни-
ге Бытия (6, 2–5), получили земные тела и стали жить в вещест-
венном мире в «храминах из брения» (в др.-евр. оригинале Иов.
4, 19 — בתי־חמר ‹бате́й-хо́мер›, буквально «дома из глины»). Так
описываются физические тела людей (Быт. 2, 7), словно бы «слеп-
ленные» из глины, смешанной с водой, «фундамент» (יסוד ‹йесо́д› —
«основание») которых — прах, т. е. они подчинены законам мате-
риального существования, неизбежно влекущим их тела к распа-
ду. И Елифаз говорит, что согрешившие ангелы лишаются своего
небесного сана, посылаются на землю и рождаются людьми — оче-
видно, для того, чтобы они получили возможность восстановить
утерянное, вновь обретая в течение земной жизни утраченный
горний свет. Именно с данной точки зрения рассматривается про-
блема земных страданий Елифазом. Повествует он об этом сле-
дующим образом:

Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда;
     Но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх. (Иов. 5, 6–7)

Перед нами еще одна составляющая его глубокого философско-
теологического учения. Но, может быть, сказанное Елифазом сле-
дует воспринимать просто как поэтический образ? Однако древние
поэтические образы, к какой бы культуре они ни принадлежали —
древнеегипетской, древнеиндийской или иной, а уж тем более
                            

    – 57 –    
                                                                                                               


образы библейские, — содержат глубокие философские обобщения,
за каждым из них скрываются цельные мировоззренческие систе-
мы. «…Не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда…» —
эти слова опровергают утверждения Иова о «проклятом дне»,
«проклятой ночи», в которые он зачат и родился. Не «прах»
и «земля», т. е. не материя и физические условия бытия рождают
страдание.
    

Некоторые философы, в том числе древнегреческие, считали,
что поскольку тело бренно, то бессмертный дух, соединяясь с ним,
подвергается страданию «по вине» тела. Страдание рассматрива-
лось этими философами как случайность, результат сочетания
разных обстоятельств, при которых духу становится «тесно» в те-
ле, поскольку оно болеет и разрушается. Но Елифаз подчеркивает,
что «…не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда…»,
т. е. страдания человека имеют первопричину не случайную и не
физическую, а чисто духовную — они происходят по воле Божьей.
Зачем же Бог подвергает дух человеческий страданиям в земной
жизни, в теле? А вот зачем: «…человек рождается на страдание,
как искры, чтобы устремляться вверх».

Синодальный перевод не передает здесь всей глубины оригина-
ла, да и трудно ее полностью передать. Вот перевод буквальный:
«…Адам для страдания будет рожден, чтобы сыны Решефа возвы-
сили полет». Казалось бы, странные слова. Адам, т. е. человек,
созданный из אדמה ‹адама́› — красной глины (вспомним «обитаю-
щих в храминах из брения»), для страдания будет рожден, чтобы
некие «сыны Решефа» смогли выше взлететь… А кто же такой
Решеф? Это имя встречается на глиняных табличках Древней Ме-
сопотамии. Так именуется одушевленная сущность стихии огня,
бессмертный дух, начало огненное и разумное одновременно. В Кни-
ге Иова именем «Решеф» наречен «огненный источник» человече-
ского духа. Тем самым, «сынами Решефа» названы имеющие
огненную природу бессмертные человеческие духи. Заметим, что
в Библии неоднократно сообщается о соприродности духа стихии
огня, например:

Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий. (Пс. 103, 4)

Так вот, дух человека помещается в тело — «храмину из бре-
ния» — за то, что он в горнем мире не выполнял своего предназна-
чения, «не соблюдал своей стражи», имея ангельскую природу.
И теперь, обитая в теле, он подвергается искушениям, испытани-
                            

    – 58 –    
                                                                                                               


ям и страданиям именно для того, чтобы «сыны Решефа», т. е.
«огненные» разумные сущности, человеческие духи, смогли после
земной жизни «возвысить полет» — вновь стать ангелами, вернуть-
ся туда, откуда они ниспали. В переводе мы читаем: «…как
искры, чтобы устремляться вверх». В какой-то степени смысл
здесь передан, потому что искры — это «сыны пламени», как бы
«порождения» костра, и летят они вверх. Раскрывая образ, ис-
пользованный Елифазом, сформулируем подробнее его мысль:
тело — как бы топливо для огня, плотская  сущность, которая
страдает в костре, а искры, исходящие из огня и устремляющиеся
ввысь — духовные элементы человеческой природы. Вот так стра-
дает человек — одновременно и «бывший», и «потенциальный»
ангел, чтобы потом взлететь, вернуться к своему источнику.

Именно поэтому немного ранее, в начале 5-й главы, содержатся
такие слова Елифаза, обращенные к Иову:

Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты? (Иов. 5, 1)

Здесь утверждается, что святые Иову не помогут, к кому бы из
них он ни обратился. Конечно, тут не имеется в виду позднейшая
христианская концепция молитв-обращений к святым: тогда тако-
вая еще не существовала. Под «святыми» опять же понимаются
ангелы — именно о них Елифаз говорил: «Вот, Он и святым Своим
не доверяет…» (15, 15). А призывать ангелов на помощь или про-
сить их заступничества Иов не может — потому что, по мысли
Елифаза, они с трудом блюдут собственную чистоту, боятся пасть,
опасаются оказаться в состоянии תהלה ‹таг̃ала́› — «недостатка»,
присвоив себе ту хвалу, которую должны воздавать Творцу. Боят-
ся они, что этот «недостаток» Бог «усмотрит», и они сами будут
низвергнуты в «храмины из брения», сами воплотятся в мире лю-
дей… Поэтому, как бы говорит Елифаз, им не до тебя, Иов, и они
не обратят никакого внимания на твою мольбу.

В дальнейшем, рассматривая речи второго друга Иова, Елиуя,
мы увидим, что у него совсем иное мнение об участии ангелов
в человеческой жизни: если, мол, есть у человека хотя бы единст-
венный ангел-ходатай, который заступится за него, то такой чело-
век будет спасен. А Елифаз отрицает любое ангельское вмеша-
тельство в «тяжбу» человека с Богом. Он говорит:

Взывай, если есть отвечающий тебе. И к кому из святых обратишься ты?     

                            

    – 59 –    
                                                                                                               

     Так глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность. (Иов. 5, 1–2)

Вот, мол, Иов, отчего ты так страдаешь, — как бы говорит Ели-
фаз, — ты, несмотря на свою мудрость, оказался глупым и гневли-
вым; ты не имеешь истинного представления о сути жизни, о том,
для чего дух, находясь в теле, претерпевает мучения. Ты не при-
нимаешь мою концепцию страданий, не согласен с ней, а только
она-то и может объяснить всё, что происходит в жизни, — и, в том
числе, с тобой самим. Поскольку же ангелы, ниспавшие в «хра-
мины из брения», испытываются в нашем мире посредством стра-
даний, то ясно, что те из них, которые встали на путь исправле-
ния, т. е. в своей земной, человеческой, жизни воздают Богу хва-
лу, — те преуспевают и благоденствуют. А вот те, которые, став
людьми, еще далее отступают от Бога, впадают в еще большее
беззаконие, — те страдают. Значит, твои страдания — совершенно
явный знак того, что ты неугоден Богу; они свидетельствуют, что
ты еще более удалился от Него. О какой же своей праведности
и чистоте ты можешь после этого говорить?

Сходные теологические концепции создавались и в более позд-
ние эпохи; далее мы скажем о них подробнее, но сперва прочита-
ем слова Елифаза, призванные подтвердить его точку зрения:

Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай…
     <…>
     В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло.
     <…>
     И узнаешь, что шатер твой в безопасности, и будешь смотреть за домом твоим, и не согрешишь.
     И увидишь, что семя твое многочисленно, и отрасли твои, как трава на земле.
     Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время.
     Вот, что мы дознали; так оно и есть: выслушай это и заметь для себя. (Иов. 5, 17–27)

Итак, утверждает Елифаз, если бы ты, Иов, шел истинно пра-
ведным путем, то что бы служило тому подтверждением? То, что
шатер (т. е. дом твой) был бы в безопасности, семя твое (т. е. по-
томство) было бы многочисленно. А теперь — ты низвержен с пре-
стола, лишился своего дома (дворца), дети твои погибли, и ты
совсем не так «входишь во гроб», как это свойственно праведни-
                            

    – 60 –    
                                                                                                               


кам, которые отходят из нашего мира, «как укладываются снопы
пшеницы в свое время», т. е. мирно, спокойно и в состоянии ду-
ховной зрелости. Например, сказано об Аврааме, что умер он
«в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью» (Быт.
25, 8). А ты, Иов, страдаешь и бедствуешь в последние свои годы —
значит, ты страшно виноват!

Такая концепция — что угодные Богу, творящие Его волю всегда
благоденствуют, а нарушающие Его законы и заповеди бедствуют, —
в разные века формулировалась вновь и вновь. Особенно громкого,
всемирного звучания она достигла в учении Кальвина, видного
проповедника и политического лидера эпохи Реформации. Он
учил, что Бог заранее и безоговорочно одних предопределил к веч-
ным мукам, а других — к спасению. Причем предопределение
к спасению якобы проявляется в успешности практической дея-
тельности человека, в его материальном процветании. Вот почему
кальвинизм послужил мощным стимулом развития капитализма:
очень многие протестанты-кальвинисты занялись бизнесом, чтобы
доказать себе и другим, что они угодны Богу. В то же время, со-
гласно Кальвину, тот, кто бедствует, нищенствует, голодает, тем
самым свидетельствует, что предопределен к осуждению. (Легко
прослеживается влияние доктрины предопределения в ее кальви-
нистском понимании на ряд направлений современного протестан-
тизма. Надо заметить, что эта доктрина коренным образом противо-
речит евангельскому взгляду на соотношение богатства и благочес-
тия — вспомним, например, притчу о богаче и Лазаре из Лук. 16.)

Так вот, из стройной, казалось бы, концепции Елифаза следу-
ет, что Иов кругом виноват. Стараясь доказать свою правоту, Ели-
фаз отрицает, что страдания Иова сами по себе могут иметь какой-
либо смысл. Несмотря на красоту и своего рода доказательность
его учения, этот друг Иова предлагает упрощенное, и потому
неверное, толкование взаимосвязи добра и зла. Вот что говорит
Елифаз:
       

Нечестивый мучит себя во все дни свои, и число лет закрыто от притеснителя… (Иов. 15, 20)

Это — внутренний аспект Елифазовой концепции воздаяния.
Воздаяние нечестивому бывает не только через внешние события,
но прежде всего — в его внутреннем мире. «Нечестивый мучит се-
бя…» — он измучен не только и не столько внешними обстоятель-
ствами, сколько собственной неудовлетворенной духовной потреб-
ностью; измучена и всё сильнее страдает его душа, пришедшая на
                            

    – 61 –    
                                                                                                               


землю для очищения, но еще более себя оскверняющая. «…И чис-
ло лет закрыто…» — под «числом лет» имеется в виду полнота
жизненного срока, в течение которого человек мог бы спасти свою
душу и достичь духовной высоты, но вот — он умирает раньше,
и определенного ему изначально «числа лет» не достигает.

…Звук ужасов в ушах его; среди мира идет на него губитель. (Иов. 15, 21)

Нечестивый постоянно чего-то боится («звук ужасов») и даже
«среди мира», т. е. при, казалось бы, внешней безопасности нико-
гда не бывает спокоен, удовлетворен жизнью, благодарен Богу,
ибо всё время находится в страхе.

Он не надеется спастись от тьмы; видит пред собою меч. (Иов. 15, 22)

— потому что совесть говорит преступнику о близящемся воздая-
нии. И уже напоследок, после всех внутренних предупреждений,
тяжелых состояний, депрессий он впадает в крайнюю бедность —
в жизни злодея совершается воздаяние внешнее:

Он скитается за куском хлеба повсюду; знает, что уже готов, в руках у него — день тьмы. (Иов. 15, 23)

— жизнь, полная лишений и тревог, сводящаяся к удовлетворе-
нию простейших физических потребностей («скитается за куском
хлеба»), сопряжена с неверием в будущее спасение: для нечестив-
ца день смерти — это «день тьмы», в которую он будет изгнан.

Устрашают его нужда и теснота; одолевают его, как царь, приготовившийся к битве… (Иов. 15, 24)

Если царь вступает в битву, он посылает одни отряды за други-
ми, за кавалерией — пеших воинов и не перестает сражаться, пока
не одолеет врага. Так и бедствия ополчаются против нечестивца
беспрестанно; это мы наблюдаем, например, в древнегреческих
трагедиях: преступники окружены эриниями — богинями мщения,
которые постоянно их преследуют…

…За то, что он простирал против Бога руку свою и противился Вседержителю,
     Устремлялся против Него с гордою выею, под толстыми щитами своими;
     Потому что он покрыл лицо свое жиром своим и обложил туком лядвеи свои. (Иов. 15, 25–27)

                            

    – 62 –    
                                                                                                               

«Жир», «тук» — в библейской символике знак того, что чело-
век «отгородился» от Создателя некоей завесой непроницаемой са-
мости, «защитным слоем» непробиваемого себялюбия, противле-
ния Богу. Будучи пресыщен, «разжирев», человек забывает о воз-
даянии, о милости и строгости Божьей. В Песни Моисея про это
говорится:
    

И утучнел Израиль, и стал упрям; утучнел, отолстел и разжирел; и оставил он Бога, создавшего его, и презрел твердыню спасения своего. (Втор. 32, 15)

Когда человек пресыщен, его неблагодарность может прояв-
ляться особенно ярко, и порой он осмеливается дерзко говорить
против Самого Создателя.

…И Елифаз продолжает описывать последствия деяний нечес-
тивца:
        

Не пребудет он богатым, и не уцелеет имущество его, и не распрострется по земле приобретение его.
     Не уйдет от тьмы; отрасли его иссушит пламя и дуновением уст своих увлечет его. (Иов. 15, 29–30)

Значит, «отрасли» нечестивого, его дети, погибнут — их охва-
тит пламя небесной кары; имущество его будет уничтожено. Каза-
лось бы, вполне правильное рассуждение — так нередко и бывает
с нечестивыми. Но ведь против кого направлено (в скрытом виде)
сказанное здесь? Против Иова! Это у него рухнуло благополучие,
исчезло имущество, погибли дети; это он терзаем изнутри и сна-
ружи — как поиском ответов на сложнейшие вопросы бытия, так
и неизбывными муками. Таким образом, все речи Елифаза на-
правлены против Иова; и справедливые, красивые, правильные
утверждения мудреца становятся сугубой неправдой в тех обстоя-
тельствах, когда он свою, по сути истинную, концепцию пытается
распространить на явления, которые в ее рамки не вмещаются;
когда правильно, но односторонне понятое им он пытается пред-
ставить всеобщим, всеобъемлющим. Именно таковы изъяны кон-
цепции Елифаза…

                            

    – 63 –