Правда

Из того ли града,

Из того ль посада

Выбегала Правда –

Верных душ услада.

Выбегала Правда –

Малый ручеёчек,

Майских трав отрада,

Радость клейких почек.

Разливалась Правда,

Разбегалась речкой,

Рушила преграды

Злобы человечьей.

Шла зарёю белой,

Русла не меняла,

Добротой да верой.

Души наполняла.

Люди шли лечиться –

Много настрадались,

В них от Правды чистой

Истина рождалась.

И, познав свободу,

Радость жизни вольной, –

Пили эту воду,

Окунались в волны.

Слади́м-река

От Пифагора и до Клюева

Течёт сладчайшая волна,

И я губами вкус ловлю её,

Нырну – не достигаю дна.

Не каждый ли искатель Истины

В ней обретал себе покой,

Считал любимой и единственной,

И звал ее Слади́м-рекой?

Хоть не читал об этом в книге я,

Она текла везде, всегда –

Теряли власть свою религии

И разрушались города.

Кончалась брань, смолкали прения,

Пожар взмывал и потухал:

Она живила в храме гения,

Поила в поле пастуха. –

Первей молитвы Иисусовой,

Всех Вед и Сутр – её волна.

И я ловлю губами вкус её,

Нырну – не достигаю дна...

***

...Что границей-околицей

Ограждало наш сруб, –

Стало притчей-пословицей,

Шевелением губ.

Стали кудри и проседи

Дальних туч пеленой...

Чем держаться нам, Господи?

Нет опоры земной.

Но затем нас и предали

Страху, мгле и тоске,

Чтоб мы знали и ведали,

Что в Твоей мы руке...

***

Чреду космических причин

Отторгнув от Первопричины

И вместо лиц узрев личины,

Мы цепи рабские влачим.

...И поднимаются цунами,

И сократились времена...

Как плачут Ангелы над нами,

И как хохочет сатана!..

***

Мрак ветвей, как ночь, сгустился –

И, не видя небосвода,

Сбился я и заблудился,

Потерял пути свободу.

Тропки-миги сократились,

Сердца стук больней и тише...

Может, где-то спохватились?

Может, скачут? Может, ищут?

Может, в мыле коренная

И дрожат, как струны, вожжи?

Но я этого не знаю –

И умру на бездорожьи...

***

Ах, апрельское соседство:

Льдинки, капли, воробьи...

Где же взять слова от сердца,

Если сердце в забытьи?

По стеклу стучит капелью,

Солнцем шарит по домам,

В птичьей певческой капелле

Застывает – меломан…

Что же скажешь, если сердце

Завлекли и звон, и тишь,

И его, как ни усердствуй,

К миру слов не возвратишь?

Но пойми хоть в миг последний,

Что душа твоя – пчела –

Сладость для поэмы летней

Отовсюду собрала...

Саади́

Не печалься, ведь есть «Гулистан»,

В нём немолчно поёт соловей.

Прикоснись к пожелтевшим листам

Книги, осени, жизни своей.

Почитай – и опять прикоснись

К листьям осени, жизни, стиха.

Встрече с древней душой улыбнись,

И о прежних веках не вздыхай.

Это в гости пришёл Саади,

Ты с почётом его усади:

Сколько раз аромат его роз

Ты когда-то ночами вдыхал!

Снова летние ночи тихи:

Расскажи ему эти стихи –

Он ведь их никогда не слыхал...

О. М.

Почему я читать его долго не мог,

Почему убегал красно-дымчатых строк,

Хоть на этих же у́глях свой хлеб выпекал, –

Сжатогу́бой зари почему избегал?

Видно, страх подошёл, видно, что-то здесь есть –

Неботрепета шёлк, ранней робости спесь,

Подростковый синдром, прежних жизней боязнь,

Затаённости гром, казней чёрная вязь?

Злая хана рука вызывала мурзу,

Красной смерти река протекала внизу,

И по этой волне плыл невестин венок:

Век – последний звонок, белых бедствий челнок...

Но теперь я взлетаю – над шепотом рва,

Но теперь я читаю – себя оборвав,

Обворованный ропотом этих ранних обид,

Воскрешён твоим опытом – и с тобою убит...

***

И чем таинственней, тем ближе,

Луной поляны залиты,

Роса ступни твои оближет,

Луч лунный из сознанья выжжет

Различье между «я» и «ты».

Мы – только звёздный след на травах,

Что нам хвала и что укор?

Ведь нет ни правых, ни неправых,

Нет ни наивных, ни лукавых –

Лишь лунный луч и звёздный взор....

Третий класс

Тот день безвозвратно далёк

И близок до боли,

Пока хоть один василёк

Синеет на поле.

Был свод и певуч, и высок –

Лелею тот день я,

Пока хоть один колосок

Растёт в том владеньи.

А свод был в тот день населён

Крылатым конклавом,

И все они пели Псалом,

Владыке во славу.

И слышал я их голоса,

Двухклассный философ,

И в сердце моём родился

Псалма отголосок.

Была ли причиной весна,

Прозрачная высь ли,

Но он из сознанья изгнал

Все мудрые мысли.

С престола он логику сверг,

Взлетая всё выше,

Ведь лучше, чем думать весь век, –

Однажды услышать...

Тот день безвозвратно далёк

И близок до боли,

Ведь он мою душу привлёк

К невидимой школе.

Ведь он меня вывел и спас

Из мысли-темницы,

И я поступил в Третий класс,

Где Ангелы-птицы...

Cуеверие

Раз киевский князь Изяслав

В жестоком сраженьи был ранен:

Лежащего не узнав,

К нему подбежал киевлянин.

Он раненых многих добил,

Мольбам не внимая и стонам.

Он княжеский шлем разрубил

С иконою Пантелеймона.

Что дальше? Рубить, не рубить? –

Застыл, суеверью покорный:

Одно – человека убить,

Другое – рубить по иконе!

Тогда Изяслав, восклонясь, –

Молитвой душа в нём держалась, –

Сумел прокричать: «Я – ваш князь!» –

На крик киевляне сбежались...

Так князю целитель святой

Отверз ко спасению двери,

Воздействуя силой простой –

Могуществом суеверья...

София

«Мы жемчугом светлым унижем

Рокочущей бездны крыла!..»

Спустившись к сияниям нижним,

София лишь мрак обрела.

Мир нижний предстал униженьем,

От Первой Семьи отторженьем,

Тропа его – в Хаос вела.

И, став сожаления жженьем

И в тёмной волне – отраженьем,

Забвенье душа родила…

Лес

Незабудок полна, мысль тиха на охоте –

Пред лужайкой и чрез.

Это мысли твои – всё что здесь происходит,

Зачарованный лес.

Затаясь, наблюдаешь. Второго – не надо

Приглашать в полутьму.

Не желаешь, не ждёшь постороннего взгляда:

Соглядатай – к чему?

Что ж я делаю здесь, странный гость нежеланный,

В летнем доме чужом?

То ль считаю стволы, то ль слежу за поляной?

Нет, ведь это – мой дом!

Мне душа говорит: «Здесь молись! Это лес твой –

Твой священный собор!»

Здесь, меж трав и кустов, растворяюсь я с детства,

Здесь встречаюсь с собой.

И, конечно, не зря по тебе я блуждаю,

С небом чувствуя связь:

Здесь я время и смерть навсегда побеждаю,

Сам тобой становясь…

***

Хоть с кем-то – хоть с берёзами – молчи:

Молчанье – радость. Есть ли песня лучше,

Чем темнота? И сам ты – свой попутчик

В забытой Богом и людьми ночи…

Нет – Богом не забытой. Мрак растёт,

Как дерево. Ты кроной воспомянут

Небесной. Строки прежние не канут –

Они живут: того-гляди проглянут

Светящимися точками с высот.

***

Взирай на глину свысока,

О дух исконный,

Через пространства и века

Гляди спокойно.

Живи, постигший правду дух,

Гляди, в одном не видя двух, –

Живи спокойно.

Познает суть за родом род, –

Гляди спокойно.

Просохнет кровь, прозреет крот,

Утихнут войны.

Исчезнут бренные тела,

Погаснут сны, растает мгла –

Живи спокойно.

Но отчего ж в тревоге ты

И полон дрожи? –

Душа, взирая с высоты,

Вернуть не может

Того утраченного дня,

Того погасшего огня, –

И совесть гложет…

Живи спокойно, светлый дух! –

Но нет покоя.

Ведь не вернуть свиданья двух

Над той рекою,

Где горько плакал соловей:

Не возвратить любви твоей

С её тоскою…

***

Свеча чадила в День Прощанья,

Мрачнело на заре светило.

Но ум поднялся над вещами, –

Ему осенних крыл хватило:

Когда свеча ещё горела,

Росло и зрело оперенье.

И с опереньем – слово зрело,

Ввысь устремив ума горенье.

Но хмурость неба лишь на лучик,

Скупой, осенний, приоткрылась:

Там ду́ши слушателей лучших

Сводила наземь Божья милость…

Блокнот

Двадцать седьмого. Двенадцатого.

Скажешь – а кто поймёт?

Как же теперь изъясняться нам –

Сквозь неподвижность и лёд?

Каждая ветка подчёркнута –

Мел отчуждения лёг.

Странною силой влечёт меня

Мир перечёркнутых строк.

Жизни дневник – целый век на то

Снежною тропкой ушёл –

Принятый или отвергнутый?

Скажешь ли: «Всё хорошо»?

Или – из рук было плохо всё?

Мечущейся виной –

Всё ль в твоём веке и локусе

Наискось сотворено?

Ветки мои, криво-смутные,

Неба рука обвела –

Ритма прорывы минутные,

Тропка забвенья – бела.

Быстро и вкось перечёрканный,

От торжества до беды, –

Словно и страстный, и чокнутый

Почерк оставил следы.

Улочка чуть освещённая,

Нервной позёмки блокнот –

Мне намекают: ещё меня

Лист недописанный ждёт…

***

И вот вопрос: осилит ли идущий

Дорогу? И легко ли по земле

Влачить не крест, но собственную душу?

И есть ли в мире ноша тяжелей?

Хоть мы уже не раз её влачили, –

От радостного Овна до Весов, –

Хоть на песчинку ношу облегчили?..

Как бьётся мысль! И как дрожит висок!

***

Из возраста вырваться детского –

И так безнадёжно войну вести:

Изгнанье из сада Эдемского,

Изгнанье из детства и юности…

Не гаснет жар нашего пламени,

И в этом – суть нашего бедствия…

Но Песня без слов увлекла меня:

Откуда ж доносится весть её?

Беззвучны её наставления,

Безмолвны её поучения,

Но чувствую: в ней – излечение

От страха, безверья и тления…