Целостность учения

Нагорная проповедь – не только средоточие учения Иисуса, но и одно из величайших творений мировой словесности, наиболее глубоко проникающих в человеческую душу. И если мы с вами сумеем здесь хотя бы прикоснуться к некоторым темам и образам Нагорной проповеди – это уже немало. Ведь в Евангелии сказано: даже прикасавшиеся к краю одежды Иисуса – исцелялись (Мф. 14, 36).

Нагорная проповедь содержится в трех главах Евангелия от Матфея – с 5-й по 7-ю. Значительная ее часть последовательно изложена также Лукой (6, 20–49), в то время как другие ее части записаны в разных местах его Евангелия. У Марка отдельные высказывания из Нагорной проповеди разбросаны по всему тексту.

Начинается Проповедь у Матфея с описания того, как Иисус в окружении учеников взошел на гору.

Следует помнить, что учение Иисуса, как и вся Библия в целом, – метафорично, притчеобразно. В самом Евангелии говорится, что Иисус без притчи не говорил народу ничего, а ученикам потом наедине изъяснял смысл своих притч (Марк. 4, 33–34). Поэтому и тот факт, что Иисус в начале своей проповеди взошел на гору, – конечно же, глубоко символичен.

Что такое «возвещение с горы» в библейском смысле? Кто первым восходил на гору и принес с нее Учение, Закон? – Конечно, Моисей… Но еще перед этим с горы Синай провозгласил Десять заповедей сам Бог! Значит, восхождение Иисуса на гору как бы продолжает дело Моисея (ср. Исх. 19, 20; 20, 1–18; 24, 15–18).

У современных самаритян сохранился обычай в праздник Пятидесятницы (Шавуо́т) восходить на священную гору (Геризи́м) и заниматься там толкованием Торы – священного Закона. Вполне возможно, что в период Второго Храма (до 70 г. н. э.) такой обычай существовал и у иудеев. Имеются некоторые признаки того, что Нагорная проповедь с ее толкованием заповедей была произнесена именно в день Пятидесятницы. А что это за день? – Это тот день, в который и были даны Десять заповедей...

Итак, Иисус взошел на гору, чтобы стать величайшим Посредником между невидимым и видимым мирами – и возвестить духовный Закон сынам Израилевым и всему человечеству.

Именно это более чем за семь столетий до Иисуса предсказывал пророк Исайя: «На закон Его будут уповать острова» (Ис. 42, 4); здесь говорится о Торе, понимаемой в духе учения Мессии – и возвещаемой «жителям островов», то есть различным народам мира.

По-гречески Закон, объясняемый Мессией, именуется «Дидахе́» – «Учение» (Марк. 4, 2). Его содержание составляет суть уже первых слов Иисуса, обращенных к народу. До этого Иисус говорил со своими домашними, с Иоанном Крестителем, с Ангелами, а также с искусителем в пустыне (см. Лук. 2, 48–49; Матф. 3, 14–15; 4, 1–11). Конечно, и с Отцом своим Небесным он находился в постоянном общении. Но к народу – еще не обращался с проповедью. Единственные его слова, которые слышали до этого окружающие, Евангелие передает так:

…Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. (Матф. 4, 17)

Но ведь этот призыв Иисуса слово в слово повторяет подобный же призыв Иоанна Крестителя (ср. Матф. 3, 2)…

Само же учение Иисуса начинается именно с Нагорной проповеди. Она и является сердцевиной этого учения.

Некоторые однако усомнятся: «А существует ли вообще целостное учение Иисуса как таковое? Да и нужно ли оно? Разве недостаточно просто веры, церковной молитвы и ощущения некоей благодати, связанной с тем, что Иисус присутствует в твоей жизни?»

Оказывается, согласно Евангелию, всего этого – совершенно недостаточно. Ведь учение – главное из того, что Иисус принес в мир! Уже в его время люди дивились и спрашивали: «Что это за новое учение?..» А в Евангелии от Иоанна Иисус говорит:

…Мое учение – не Мое… (Иоан. 7, 16)

Вслушаемся в эти слова: «Мое учение – не Мое», – а чье же оно тогда? –

...Но Пославшего Меня… (Иоан. 7, 16)

Это – учение самого Бога Всевышнего, а Иисус передает его народу. Но, в то же время, у Марка сказано:

…И в учении своем говорил им… (Марк. 4, 2)

И говорил им в учении своем… (Марк. 12, 38)

Ибо учение Божье неотделимо от души самого Иисуса – его мыслей, чувств, желаний. Поэтому оно и «его учение». Еще Давид сказал, что учение Господне принадлежит тем, кто всей душой ему предан:

Ночью вспоминал я имя Твое, Господи, и хранил закон Твой. Он стал моим, ибо повеления Твои храню. (Пс. 118, 55-56)

Итак, речь идет о едином учении Иисуса. Все его слова и дела должны восприниматься как части, проявления, свидетельства этого целостного, гармоничного учения, которое представляет собой закон духовной жизни для каждого человека. А важность этого учения для спасения души выражена в словах любимого ученика Иисуса:

Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына. (II Иоан. 1, 9)

То есть учение Иисуса настолько важно, следование ему настолько связано со спасением души, что пребывающий вне этого учения – «не имеет Бога»!

Когда Иисус восстал из мертвых, он, посылая апостолов на их великую всемирную проповедь, сказал:

…Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа,

Уча их соблюдать все, что Я повелел вам... (Матф. 28, 19–20)

Опять-таки, здесь центральное положение отведено именно учению – тому великому Слову, которое принес Иисус человечеству.

Как мы уже сказали, в Ветхом Завете есть пророчество о том, что Мессия принесет именно учение, следование которому – спасительно для человека. Это – пророчество Исайи об «отроке», сыне Божьем, который придет на землю, чтобы возвестить народам спасительную весть:

…Не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать острова. (Ис. 42, 4)

В древнееврейском подлиннике здесь «Тора» – учение, непосредственное откровение Бога человеку, «закон Его». А значит, Тора, Божий закон, будет заново объяснен, духовно истолкован Мессией –

…Доколе на земле не утвердит суда... (Ис. 42, 4)

Когда учение Мессии станет краеугольным камнем всей жизни людей, – вот тогда на земле и утвердится истинный суд. Тогда человечество возвратится в состояние, первоначально дарованное Адаму, и каждый будет пребывать в любви к Богу и к своим ближним. До наступления же этих времен – миссия Иисуса еще не завершена, потому что прямо сказано:

…Не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда… (Ис. 42, 4)

А кто же осмелится сказать, что сейчас на Земле «утвержден суд» – в смысле полного правосудия, истины, праведности? Две тысячи лет прошло со времени земной жизни Иисуса, а в нравственном смысле человечество, мягко говоря, не очень продвинулось... Скорее, наоборот, в этой области мы наблюдаем духовный регресс. Тем внимательнее станем вслушиваться в Нагорную проповедь – в ее учение об исцелении и спасении души.

Одним из главных психологических приемов этой проповеди является перенесение внимания слушателя с абсолютного эгоизма, в котором привычно пребывает большинство людей, – на сочувствие к ближнему. Иисус призывает нас постоянно оценивать свои мысли, слова и дела с точки зрения интересов окружающих, а не собственной корысти. Уже одним этим Иисус привлекает пристальное внимание к своей речи, поражая, смущая – и неодолимо притягивая сердца и умы в течение двадцати веков.

Как бы ни изменялась жизнь на Земле, какой бы социальный и политический строй ни господствовал, какие бы события ни происходили, человек продолжает – тревожно, внимательно, то с ликованием, то с содроганием и трепетом сердечным – внимать словам Иисуса. Каждый пытается их понять, исходя из состояния собственной души и из насущной жизненной ситуации.

Задумаемся, например, почему Нагорная проповедь открывается такими словами:

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. (Матф. 5, 3)

Так звучит первая из девяти так называемых «заповедей блаженства». Каждая из них начинается по-гречески со слова макaриой – «блаженны», «счастливы», что является переводом древнееврейского ашрeй. Этим же словом открываются и Псалмы Давидовы:

Блажен [ашрей] муж, который… (Пс. 1, 1)

Э́шер, или о́шер – по-древнееврейски «блаженство», «счастье». Ашрей – буквально «блаженства» (двойственное число): это «двойное счастье», «сугубое блаженство». «Вдвойне», «сугубо блажен» тот, кто… и далее следует перечисление тех душевных качеств и поступков, которые приносят блаженство, делают человека счастливым.

Уже само перечисление этих качеств в Нагорной проповеди нас ошеломляет, поражает. Оказывается, прежде всего –

Блаженны нищие духом... (Матф. 5, 3)

Читающий эти слова сразу начинает думать: а кто же это такие? И до сих пор по этому поводу не умолкают споры: нищие, да еще и духом! Обычно блаженными, счастливыми называют людей богатых, обеспеченных, а тут нищие (пусть даже и духом) – счастливы!..

Блаженны плачущие... (Матф. 5, 4)

Как же это может быть? Счастливыми мы именуем тех, кто радуется. С какой стати счастливыми назовем мы плачущих людей?

Блаженны кроткие... (Матф. 5, 5)

Кроткие – они где-то на обочине жизни обитают, это какие-то маргиналы, которых люди хищные расталкивают, стремясь к своей цели и выгоде… Но, оказывается, счастливы-то именно кроткие!..

Блаженны алчущие и жаждущие правды…

Блаженны милостивые...

Блаженны чистые сердцем...

Блаженны миротворцы... (Матф. 5, 6–9)

Ну, с этим мы еще можем как-то согласиться. Но дальше? –

Блаженны изгнанные за правду... (Матф. 5, 10)

У многих это вызывает прямо-таки возмущение. Ведь что такое изгнанный человек? Гонимый, преследуемый, лишенный дома, не находящий себе поддержки, не имеющий ни уверенности в завтрашнем дне, ни вообще какой-либо стабильности в жизни. Но, оказывается, именно он блажен, счастлив: он изгнан за правду! Но ведь гонения за правду нередко сопровождаются ссылкой, заключением, а то и казнью... Оказывается, все это может приносить счастье! Как же так?

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня (Матф. 5, 11)

Разве не несчастен тот, кого гонят, проклинают, ненавидят? Оказывается, он блажен, по словам Иисуса, он счастлив!

Что же все это, вместе взятое, означает? Именно то, о чем мы сказали выше. Все это притча, предполагающая инверсию обычного восприятия. Притча, которая предлагает человеку посмотреть на жизнь не со стороны сиюминутной корысти и выгоды, а с точки зрения цели всей своей жизни, ее предвечного смысла! Для чего, собственно, человек приходит в этот мир? Для того ли, чтобы что-то урвать? Кого-то укусить? Чем-то мгновенно насладиться за счет другого? Или есть некий иной смысл, иное предназначение нашего земного бытия? Вот об этом смысле, об этом предназначении здесь и говорится.

Оказывается, для того чтобы понять дальнейшую речь Иисуса, следующие части его Нагорной проповеди, необходимо глубоко измениться. Просто потому, что человеку алчному и хищному, стремящемуся исключительно к своей выгоде, слова Иисуса непонятны, а порой и глубоко враждебны, ибо они бьют и ранят его, ибо они больно уязвляют его эгоизм. В лучшем случае, такой человек совершит религиозный обряд, – а далее продолжит жить по-прежнему… Но разве к этому направлена проповедь Иисуса – чтобы человек отмахнулся, «ритуально-обрядово отделался» от Божьих слов?..

«Блаженства» Нагорной проповеди изображают ту духовную эволюцию, которую должен пройти каждый, кто хочет внимать проповеди далее. Человек призван не только услышать о «нищих духом», но и сам стать таковым.

Что же такое – «нищий духом»? Прежде всего – смиренный, потому что в библейском метафорическом языке древнееврейское нхе рyах означает «сокрушенный (буквально „разбитый“) духом», то есть не превозносящийся, сдержанный (Ис. 66, 2). Сокрушение духа – антитеза его гордыне, надменности. Ср.: «Тогда надмевается дух его, и он ходит и буйствует» (Авв. 1, 11). «Нищий духом» – это тот, кто отодвинул себялюбие и гордыню, дабы дать место Свету Божьему.

Иоанн Креститель сказал об Иисусе так:

Ему должно расти, а мне умаляться. (Иоан. 3, 30)

Если уж Иоанн Предтеча произнес такие слова, то что же сказать нам? Чтобы в нас «возрос Иисус» и утвердилось его слово, – разве не следует нам самим «умалиться» – уменьшить, сократить, отодвинуть собственный эгоизм? Ведь не вольется ни капли «живой воды» – учения Истины – в разум, переполненный сознанием собственной значимости! Вот почему нужно смириться, возрыдать о грехах своих, сделаться кротким, возжаждать правды…

Но есть и другой смысл у выражения «нищие духом». Нищий – это ничего не имеющий и постоянно просящий. Именно таким и должен ощущать себя человек по отношению к благам духовным – постоянно просить их у Бога, ибо истинной духовности, в которой мы так нуждаемся, нам, по большому счету, в земной жизни всегда недостает.

Блаженны алчущие и жаждущие правды… (Матф. 5, 6)

В греческом тексте дикайосю́нэ – скорее, не «правда», но «праведность». Буквальный перевод таков: «блаженны алчущие и жаждущие праведности», «блаженны изгнанные за праведность»! Можно предположить, почему в Синодальном переводе – «правда», а не «праведность»: чтобы не напоминать лишний раз о той праведности, которая уже существовала во дни Иисуса и которой он постоянно призывал следовать.

Иисус говорит не только о будущем времени. Он возвещает, что уже сейчас, в момент его проповеди, –

Блаженны изгнанные за праведность (Матф. 5, 10)

– и

Блаженны алчущие и жаждущие праведности (Матф. 5, 6) (!)

Что же он, как и его слушатели, понимал под праведностью? Ведь его учение только начиналось, оно еще даже не было высказано целиком – и, следовательно, о праведности согласно Евангелию речь еще не шла...

Но в Торе, в Книге Второзакония, сказано – за полторы тысячи лет до Нагорной проповеди:

…В сем будет наша праведность, если мы будем стараться исполнять все сии заповеди пред лицем Господа, Бога нашего... (Втор. 6, 25)

Вот почему в контексте «заповедей блаженства» Иисус говорит о праведности – о верности Божьему закону, возвещенному через Моисея…

Как же устроены, в целом, те девять «блаженств», которыми открывается Нагорная проповедь? Сначала они говорят о внутреннем преображении человека, а затем уже переходят к его внешним действиям.

В апокрифическом Евангелии от Фомы есть такие слова Иисуса:

Когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону… тогда вы войдете [в Царствие]. (Изречение 27, пер. М. К. Трофимовой)

Также и в каноническом Евангелии мы читаем:

Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием. (Лук. 11, 36)

Оказывается, преображение внутреннего мира человека, его просветление, озарение – ведет к преображению также и внешнего мира. Внутреннее и внешнее глубочайшим образом связаны между собой, по своей сокрытой сути – они одно. И только восприятие падшего человека («познание добра и зла» – Быт. 3, 5) четко и однозначно делит мир на сферы внутреннего и внешнего. Учение Иисуса направлено на то, чтобы упразднить противоположность, «несовместимость» этих двух сфер, ослабить разделение между ними, и чтобы человек осознал жизнь в ее целости. Ведь феномены окружающего бытия – это отражение и продолжение того, что заключено в нашем собственном сердце...

Первые «заповеди блаженства» направлены на изменение внутреннего мира человека – он призван сердцем ощутить и признать свою вину, чтобы прийти к Богу с покаянием, оплакивая свои грехи:

Блаженны плачущие... (Матф. 5, 4)

Такой человек перестает быть алчным, становится кротким. Но ведь кротость можно проявлять только по отношению к другим. Эта «заповедь блаженства» – переходная от внутреннего состояния к внешним проявлениям. А следующие «заповеди» – уже обращены во внешний мир, направлены на отношения с ближними.

Они описывают проявления очищенной, просветленной души. Так, алчущий и жаждущий правды (праведности) – это тот, кто и сам являет праведность, и призывает других следовать ей. Милость необходима тем, кто нуждается в сочувствии. Миротворцы – приносят мир окружающим. А изгнанные за правду? – Тут уж никак не обойтись без других людей – и тех, кому возвещаешь эту правду, и тех, которые гонят тебя за нее.